Часть вторая

литературный сценарий
полнометражного художественного фильма
о деятельности рыцарей Византийской империи
в наши дни

Часть вторая

текст еще не переведен в форму сценария

Крат­кая ис­то­ричес­кая справ­ка:

Конс­тан­ти­нополь (Стам­бул) еще шесть ве­ков на­зад был, без вся­кого пре­уве­личе­ния, сто­лицей од­ной из ве­личай­ших ми­ровых ци­вили­заций — Ви­зан­тий­ской им­пе­рии.

Пра­вовое го­сударс­тво, ко­торое так при­выч­но для нас се­год­ня, сфор­ми­рован­ное на ос­но­ве римс­ко­го пра­ва, было соз­да­но имен­но здесь, в Ви­зан­тии, 1500 лет на­зад. Юри­дичес­кая сис­те­ма, яв­ля­ющаяся ба­зовой ос­но­вой для всех ти­пов за­конов в боль­шинс­тве сов­ре­мен­ных го­сударств, — это ко­лос­саль­ное тво­рение ви­зан­тий­ской юрисп­ру­ден­ции эпо­хи им­пе­рато­ра Юс­ти­ни­ана.

Сис­те­ма школь­но­го и выс­ше­го об­ра­зова­ния впер­вые в мире воз­никла в Ви­зан­тии, имен­но здесь в V веке по­явил­ся пер­вый уни­вер­си­тет.

В Ви­зан­тии была соз­да­на са­мая ста­биль­ная в ис­то­рии че­лове­чест­ва фи­нан­со­вая сис­те­ма, про­сущест­во­вав­шая прак­ти­чес­ки в не­из­менном виде бо­лее 1000 лет (!!!). Сов­ре­мен­ная дип­ло­матия с ее ба­зовы­ми прин­ци­пами, пра­вила­ми, эти­кетом соз­да­валась и от­та­чива­лась здесь, в Ви­зан­тии. Ин­же­нер­ное ис­кусс­тво и ар­хи­тек­ту­ра Ви­зан­тии не име­ли себе рав­ных, да и се­год­ня ше­дев­ры ви­зан­тий­ских мас­те­ров, та­кие, как ку­пол Свя­той Со­фии, по­ража­ют со­вер­шенс­твом тех­ни­чес­ко­го ис­полне­ния.

Ни одна дру­гая им­пе­рия в ис­то­рии че­лове­чест­ва не про­жила столь дол­го, как Ви­зан­тия. Она про­сущест­во­вала 1123 года.

Для срав­не­ния: ве­ликий Рим рух­нул че­рез 800 лет, Ос­манс­кий сул­та­нат рас­пался че­рез 500 лет, ки­тай­ская им­пе­рия Цин — че­рез 300, Рос­сий­ская им­пе­рия про­сущест­во­вала 200 лет, Бри­танс­кая — 150, Авс­тро-Вен­герс­кая — око­ло 100 лет.

На тер­ри­тории Ви­зан­тии в пе­ри­од расц­ве­та про­жива­ла шес­тая часть на­селе­ния зем­ли. Им­пе­рия прос­ти­ралась от Гиб­ралта­ра до Евф­ра­та и Ара­вии. В нее вхо­дили тер­ри­тории сов­ре­мен­ных Гре­ции и Тур­ции, Из­ра­иля и Егип­та, Бол­га­рии, Сер­бии и Ал­ба­нии, Ту­ниса, Ал­жи­ра и Ма­рок­ко, часть Ита­лии, Ис­па­ния и Пор­ту­галия. В Ви­зан­тии было око­ло 1000 го­родов — поч­ти столь­ко же, сколь­ко в сов­ре­мен­ной Рос­сии.

Сто­лицу им­пе­рии Конс­тан­ти­нополь не­од­нократ­но осаж­да­ли вра­ги: ава­ры в 626 г., ара­бы в 674–678 и 717–718 гг., Русь в 860 г., крес­то­нос­цы в 1203—1204 гг., тур­ки в 1394–1402, 1411, 1422 и 1453 гг. Дваж­ды, в 1204 и 1453 гг., го­род был взят штур­мом. С 1453 по 1923 г. здесь была сто­лица Ос­манс­кой (с 1918 г. — рес­публи­канс­кой) Тур­ции. В 1930 г. ту­рец­кое пра­витель­ство зап­ре­тило офи­ци­аль­но упот­реблять наз­ва­ние Конс­тан­ти­нополь, ос­та­вив лишь ту­рец­кий ва­ри­ант име­ни го­рода — Ис­танбул (ис­ка­жен­ное гре­чес­кое «ис-тин-були» — «в го­род»).

Му­зыка пла­нет. Часть вто­рая.

1440 год. Конс­тан­ти­нополь. Мо­нас­тырь при Церк­ви Пан­токра­тора. До па­дения Ви­зан­тий­ской им­пе­рии ос­та­лось 13 лет.

В ма­лень­кой кельи (10-ти мет­ро­вой ком­натке с уз­ким ок­ном) было очень душ­но, и Иоанн, зай­дя, сра­зу же отк­рыл окно. Он с ужа­сом ос­мотрел ее. Де­ревян­ная лав­ка, та­бурет­ка и ма­лень­кий стол — это все, что было в ком­на­те. «Гос­по­ди, как он здесь мо­жет жить?! Я бы ни­ког­да на это не ре­шил­ся. Это же ужас, прос­то ужас», — Иоанн не мог отой­ти от шока уви­ден­но­го и опять пос­мотрел на Ге­ор­гия. Его друг сде­лал блис­та­тель­ную карь­еру в им­пе­рии. В 35 лет Ге­ор­гий уже го­сударс­твен­ный судья и член вер­ховно­го со­вета. Он один из нем­но­гих, изб­ран­ных, кто вмес­те с им­пе­рато­ром Иоан­ном VIIІ Па­ле­оло­гом и конс­тан­ти­нополь­ским пат­ри­ар­хом Иоси­фом II, по приг­ла­шению папы Ев­ге­ния IV, отп­ра­вил­ся в Фер­ра­ру в 1438 году и по­том в 1439 году во Фло­рен­цию для пе­рего­воров об унии. (при­меча­ние ав­то­ра: пе­рего­воры об унии — пе­рего­воры об объ­еди­нении римс­кой ка­толи­чес­кой и ви­зан­тий­ской пра­вос­лавной церк­вей). «И что те­перь? Все кон­че­но? И ради чего?!" Он смот­рел на это­го нем­но­го су­туло­го мо­наха и не мог по­верить, что это его друг Ге­ор­гий… Он прос­то от­ка­зывал­ся в это ве­рить. „Гос­по­ди, ему же еще нет и со­рока! Это ко­нец!“

Ге­ор­гий не встал даже поп­ри­ветс­тво­вать во­шед­ше­го дру­га, он про­дол­жал что-то пи­сать, сидя на ста­рой де­ревян­ной лав­ке, ко­торая те­перь слу­жила ему и кро­ватью. Иоанн не ре­шал­ся прер­вать Ге­ор­гия и прос­то смот­рел на него, про­дол­жая сто­ять у окна. Из окна па­дал яр­кий свет на до­рогую одеж­ду Иоан­на. Крас­ный плащ, по­золо­чен­ная жи­лет­ка, до­рогая обувь — все в одеж­де Иоан­на, даже ме­лочи, го­вори­ло, что пе­ред мо­нахом один из са­мых бо­гатых лю­дей им­пе­рии.

На­конец Ге­ор­гий до­писал свой текст и пос­мотрел на Иоан­на. „За­чем ты при­ехал Иоанн? Тебе, родс­твен­ни­ку им­пе­рато­ра, опас­но встре­чать­ся со мной. Что тебе нуж­но?“

„У тебя очень ус­та­лый вид и крас­ные гла­за… Ты бо­лен Ге­ор­гий, или Ген­на­дий… Схо­ларий? Из­ви­ни, я еще не при­вык, ты те­перь мо­нах и твое но­вое имя…“

" Нет, все хо­рошо, но я поч­ти не сплю пос­леднее вре­мя… Сон меня му­ча­ет, один и тот же сон… Им­пе­рия па­дет, и мы все вмес­те, и каж­дый из нас в от­дель­нос­ти тому бу­дем при­чиной. Так за­чем же ты при­ехал ко мне?»

«Ге­ор­гий, еще не позд­но, ты дол­жен прос­то по­нять, что ты оши­ба­ешь­ся, и мы, твои друзья, тебе по­можем вер­нуть­ся к преж­ней жиз­ни. Я по­гово­рю с от­цом. Им­пе­ратор не от­ка­жет сво­ему дво­юрод­но­му бра­ту…».

«Вот мой от­вет всем Вам…» — Ге­ор­гий пе­редал толь­ко что на­писан­ный текст Иоан­ну. Иоанн про­чел текст и, из­дав вопль со­жале­ния, сел на та­бурет.

«О жал­кие ро­меи! За­чем вы сби­лись с пра­вед­но­го пути: уда­лились от на­деж­ды на Бога и ста­ли на­де­ять­ся на силу фран­ков? Вмес­те с го­родом, в ко­тором ско­ро все бу­дет раз­ру­шено, отс­ту­пили вы и от бла­гочес­тия ва­шего! Ми­лос­тив будь ко мне, Гос­по­ди! Сви­детель­ствую пред ли­цом Бо­жи­им, что не­пови­нен я в этом. Об­ра­титесь, нес­част­ные граж­да­не, за­думай­тесь, что вы де­ла­ете?! Вмес­те с пле­ном, ко­торый ско­ро пос­тигнет нас, вы отс­ту­пили и от от­ческо­го пре­дания и ста­ли ис­по­ведо­вать не­чес­тие. Горе вам, ког­да при­дет на вас суд Бо­жий!»

— Что это?! Ге­ор­гий, что это и за­чем? Ты сжи­га­ешь все мос­ты! Все, что ты лю­бил, к чему стре­мил­ся, ты все это рас­топтал! И ради чего? Им­пе­ратор, пат­ри­арх, да все, все под­пи­сали Фло­рен­тий­скую унию! Цер­ковь долж­на быть еди­ной! Это же так прос­то, в объ­еди­нении наша сила! Тур­ки силь­ны, и без по­мощи Рима мы мо­жем не выс­то­ять!!! Ведь это твои сло­ва, ты всег­да так го­ворил! Ты ведь был всег­да за объ­еди­нение, и вдруг от­каз, от­ре­чение, мо­нас­тырь… За­чем? Ска­жи мне, за­чем?

— Не все под­пи­сали, Иоанн! Ты не был там, ты не по­нима­ешь, это все об­ман, об­ман, по­нима­ешь!!! Марк Эфесс­кий не приз­нал унию! Хотя он и единс­твен­ный из чис­ла гре­чес­ких иерар­хов, кто на­шел в себе сме­лость сде­лать это. «Итак, бра­тия, бе­гите от них и от об­ще­ния с ними, ибо они — „лжи­вые апос­то­лы, де­лате­ли не­чес­ти­вые, пре­об­ра­зу­ющиеся во Апос­то­лы Хрис­то­вы“. И эти его сло­ва еще мно­гие вспом­нят. При­дет вре­мя! При­дет!

— Ге­ор­гий! Марк Эфесс­кий твой учи­тель и ду­хов­ный отец — ты всег­да бу­дешь его за­щищать, но, воз­можно, он оши­ба­ет­ся. Под­держав Мар­ка Эфесс­ко­го, ты стал про­тив всех, про­тив им­пе­рато­ра, про­тив его бра­та Конс­тан­ти­на, ты ос­тался один, Ге­ор­гий!!! Пой­ми, ты один! Ты всег­да меня учил, что не­об­хо­димо иметь меч­ту, стре­мит­ся ее ре­али­зовать и ве­рить в ее ис­полне­ние, и что те­перь? Ка­кова твоя цель? Я за­путал­ся, Ге­ор­гий, по­моги мне… Я не по­нимаю тебя… Ты мой учи­тель, и что мне те­перь со всем этим де­лать? Прос­ти, но я дей­стви­тель­но не по­нимаю… Ты дос­тиг все­го, у тебя впе­реди было блес­тя­щее бу­дущее, ты был мой ку­мир, ты на сво­ем при­мере по­казал мне, как не­об­хо­димо жить. И что те­перь?! Ты все рас­топтал, ты все в один миг бро­сил и ушел. Как, я спра­шиваю, как это по­нимать? Я за­путал­ся, Ге­ор­гий, по­моги мне…

— Иоанн, прос­ти меня, я всег­да ду­мал, что для дос­ти­жения сво­ей меч­ты не­об­хо­димо быть нас­той­чи­вым и уве­рен­ным в себе, но я ска­жу тебе… я оши­бал­ся. Не­об­хо­димо нем­но­го иное, я даже ска­зал бы, что на­обо­рот, для дос­ти­жения цели, для того, что­бы твои же­лания на­чали осу­щест­влять­ся, не­об­хо­димо пос­ту­пать ина­че, не­об­хо­димо сов­сем иное…

— Так ска­жи мне, что это? Что из­ме­нилось? Что не­об­хо­димо де­лать? Что? Ска­жи мне, Ге­ор­гий!!!

В этот мо­мент в келью за­шел мо­нах и об­ра­тил­ся к Ге­ор­гию: „Брат Ген­на­дий, Вам пора на мо­лит­ву“

— Тебе пора ухо­дить, Иоанн, и мне так­же уже пора. Мы еще встре­тим­ся, и на­де­юсь, я най­ду сло­ва, что­бы тебе все объ­яс­нить… верь мне.

Иоанн в по­рыве хо­тел еще что-то ска­зать, но по­том как-то сра­зу сник, опус­тил гла­за в пол и толь­ко вы­давил из себя: „Про­щай, учи­тель“. Иоанн об­нял Ге­ор­гия и быст­рым ша­гом ушел из кельи. „Про­щай, Иоанн“ — ска­зал Ге­ор­гий ему вслед и пе­рек­рестил воз­дух в его сто­рону.

Ук­ра­ина. Киев Май. 1999 год.

Кос­тя прос­нулся от боли в спи­не. Каж­дый год, в мае, у него на­чина­ла бо­леть спи­на, и к кон­цу ме­сяца боли ста­нови­лись прос­то му­читель­ны­ми, а по­том все как-то сра­зу про­ходи­ло в пер­вых чис­лах июня. Ник­то ему не мог по­мочь, он уже пе­рес­тал об­ра­щать­ся к вра­чам, так как все бес­по­лез­но, и прос­то му­чил­ся весь этот ме­сяц. Се­мей­ная жизнь ка­тилась в про­пасть, де­нег ка­таст­ро­фичес­ки ни на что не хва­тало. Он на трой­ки за­кон­чил шко­лу, но всег­да хо­рошо за­раба­тывал, бу­дучи от­личным спорт­сме­ном и уме­лым ор­га­низа­тором, он умел убеж­дать лю­дей и вес­ти за со­бой и по­это­му был тре­нером, как го­ворят, „от Бога“, имея чер­ный пояс по ка­рате. Но в этом, пос­леднем году ты­сяче­летия, ему еще с ян­ва­ря на­чали снить­ся стран­ные сны. Он ви­дел яр­кие, кра­соч­ные сны, но это были кро­вавые сны. Он ви­дел пы­ла­ющий го­род, тру­пы, он уби­ва­ет лю­дей, ря­дом гиб­нут его то­вари­щи. По­бо­ища, по­бо­ища каж­дый день. Он не мог по­нять, что это за люди, что это за вре­мя, кого он уби­ва­ет, кого он за­щища­ет. Единс­твен­ное, что он по­нимал чет­ко, что мно­гое в этой бит­ве за­висит имен­но от него. Он уже ждал но­чей, он хо­тел еще раз ви­деть этих лю­дей, эти лица и ее, са­мого до­рого­го ему че­лове­ка.

Даже прос­нувшись, он уже пом­нил ее лицо и ее имя. Ее зо­вут Еле­на. Сны пов­то­рялись каж­дый день, и он на­чинал за­поми­нать име­на не­кото­рых лю­дей, ко­торые были ря­дом в этих снах. Иоанн Дал­ма­тос, Джус­ти­ни­ани, Лука Но­тара, Ге­ор­гий Сфранд­зи, Фе­офил Па­ле­олог, Кан­та­кузен, Фран­сиско. Стран­ные име­на, не­понят­ные со­бытия. Что это за име­на, кто эти люди, он не знал, так­же он не знал, с кем ему по­делить­ся сво­ими впе­чат­ле­ни­ями. Ос­та­валась толь­ко жена. Ка­тери­на была его вто­рой же­ной. С пер­вой Кос­тя поз­на­комил­ся, ког­да ему было 24 года. У нее было ред­кое русс­кое имя Фе­одо­ра. К это­му вре­мени Кос­тя уже был сос­то­яв­шимся спорт­сме­ном и на­чина­ющим тре­нером. Они по­жени­лись че­рез ме­сяц пос­ле зна­комс­тва и про­жили два счаст­ли­вых года, но не­лепая ав­то­катаст­ро­фа пос­та­вила крест на всех пла­нах Кос­ти на счаст­ли­вую се­мей­ную жизнь. Фе­одо­ра по­гиб­ла, не ос­та­вив ему де­тей. Мол­ни­енос­ная по­теря лю­бимо­го че­лове­ка на­дол­го вы­била Кос­тю из ко­леи, и толь­ко ра­бота по­мог­ла ему не сой­ти с ума от горя. Де­тей у него не было, и Кос­тя пол­ностью пос­вя­тил свою жизнь ра­боте. С Ка­тери­ной Кос­тя поз­на­комил­ся, ког­да ему было уже 37 лет. Счаст­ли­вой их жизнь наз­вать было труд­но, но та­кая жизнь их обо­их уст­ра­ива­ла, и ник­то уже не хо­тел ни­чего ме­нять. Итак, Кос­тя ре­шил все расс­ка­зать жене. Тя­нуть даль­ше уже было не воз­можно. Сны были та­кими ре­аль­ны­ми, что сама ре­аль­ная жизнь для него ста­ла не так уж важ­на.

Кос­тя прос­нулся пер­вым, се­год­ня сон как ни­ког­да был бо­лее чем ре­ален. Он ви­дел море, де­сят­ки ко­раб­лей, огни вда­леке, огонь ря­дом, от­ча­ян­ная по­пыт­ка за­щитить пы­ла­ющий го­род, ты­сячи стрел, ле­тящих пря­мо на него, и храм, ог­ромный, не­ре­аль­но ог­ромный и прек­расный храм, в ко­тором он мо­лит­ся вмес­те со сво­ими друзь­ями… Пе­ри­од ры­царей ка­кой то, или что-то та­кое… Что с этим де­лать, он не знал, но твер­до ре­шил се­год­ня расс­ка­зать все жене.

Ка­тери­на всег­да в вы­ход­ные дни про­сыпа­лась позд­но, но се­год­ня, как ни­ког­да, она прос­ну­лась уже око­ло 12 ча­сов дня. Это даже для нее был ре­корд. Кос­тя по­нимал, что раз она прос­ну­лась так позд­но, то наст­ро­ение у нее се­год­ня не за­даст­ся и луч­ше ее не тро­гать, но он не мог бо­лее мол­чать, ему прос­то не­об­хо­димо было с кем-то по­делить­ся сво­ими впе­чат­ле­ни­ями.

Ка­тери­на сна­чала мол­ча слу­шала, не выс­ка­зывая ни удив­ле­ния, ни осуж­де­ния, но по­том вдруг прер­ва­ла его на по­лус­ло­ве и опять на­чала свою ста­рую „пес­ню“ вна­чале спо­кой­ным го­лосом, а по­том все бо­лее нак­ру­чивая себя и пе­рехо­дя прак­ти­чес­ки на крик…

„Ты сов­сем рех­нулся от сво­его ка­рате, тебе „баш­ку“ от­би­ли на тво­их „гре­баных“ тре­ниров­ках, а ты и рад? Ви­дите ли, ему сны на­чали даже нра­вить­ся… Нет, ну Вы ви­дели та­кое?! Жене тру­сы не за что ку­пить, а он о снах сво­их ду­ма­ет! Ты по­чему не по­ехал на со­рев­но­вания, на что мы те­перь бу­дем жить? Тре­ниров­ки сок­ра­тил до ми­ниму­ма, уче­ников рас­те­рял, на что мы бу­дем жить?! На мои 200 бак­сов зарп­ла­ты? Пос­ледние день­ги с де­пози­та сни­ма­ем, а на что мы бу­дем жить? Сей­час, имен­но сей­час, ког­да тебе не­об­хо­димо сос­ре­дото­чить­ся на за­работ­ке мак­си­маль­но, ты де­ла­ешь все на­обо­рот и расс­ка­зыва­ешь мне вся­кую че­пуху о сво­их снах“.

Кос­тя мол­чал, она была пра­ва, до он уже и не хо­тел, да и не имел сил, ей что-либо до­казы­вать… Но сны, что ему с этим де­лать, он не знал… И вдруг ему приш­ла в го­лову прос­тая мысль. „Гос­по­ди как же я рань­ше не до­гадал­ся“… — Саш­ка… Друг… он же ис­то­рик, он по­может».

Саш­ка слу­шал Кос­тю мол­ча и ни разу его не пе­ребил, но по­мочь оп­ре­делить­ся со вре­менем он не мог… Все было слиш­ком за­пута­но. Боль­шой го­род, боль­шой храм, го­рящее море, ка­кие-то ли ара­бы, то ли тур­ки… Саш­ка про­сил го­ворить бо­лее под­робно, но Кос­тя, пом­ня даже в де­талях свои раз­го­воры с то­вари­щами, не мог вспом­нить ка­кое-либо со­бытие, ко­торое од­нознач­но ука­зало бы на вре­мя, ког­да это все про­ис­хо­дит. Саш­ка уже от­ча­ял­ся чем-то по­мочь дру­гу и вдруг на­пос­ле­док спро­сил:

— А име­на? Ка­кие име­на ты пом­нишь? И как тебя там зо­вут?

— Я Конс­тан­тин, а име­на я пом­ню: Ге­ор­гий Сфранд­зи, Иоанн Дал­ма­тос, Джус­ти­ни­ани, Лука Но­тара, Фе­офил, Кан­та­кузен, Фран­сиско, Коко… Да и еще, и еще Еле­на, кра­сивая вы­сокая жен­щи­на, я так и не по­нял, кто она, но она снить­ся очень час­то, и толь­ко сны с ней меня ус­по­ка­ивают, так как в них нет кро­ви, штур­ма и драк, есть толь­ко не­объ­яс­ни­мое чувс­тво неж­ности и теп­ла.

— Кос­тя, это же Конс­тан­ти­нополь, а снит­ся тебе его пос­ледний штурм. А Конс­тан­тин — это, воз­можно, пос­ледний им­пе­ратор ви­зан­тий­ской им­пе­рии, Конс­тан­тин ХІ.

Кста­ти, Конс­тан­тин по­чита­ет­ся свя­тым как пра­вос­лавны­ми гре­ками, обыч­но не­нави­дящи­ми ка­толи­чест­во, так и теми пра­вос­лавны­ми, ко­торые на­ходят­ся в юрис­дикции Рима. Фор­маль­ной ка­нони­зации, ви­димо, не было, но служ­ба (на гре­чес­ком) и ико­ны су­щест­ву­ют в гре­ко-ка­толи­чес­ких об­щи­нах. Па­мять 29 мая. И еще, Конс­тан­тин XI Па­ле­олог Дра­гаш под­пи­сывал­ся всег­да дву­мя фа­миль­ны­ми име­нами — оте­чес­ким и ма­теринс­ким. Мать его, Еле­на Дра­гаш, была серб­кой, единс­твен­ной сла­вян­кой, став­шей конс­тан­ти­нополь­ской им­пе­рат­ри­цей. Пос­ле смер­ти суп­ру­га она при­няла мо­нашест­во с име­нем Ипо­мони и прос­лавле­на как свя­тая (па­мять так­же 29 мая, в день па­дения Конс­тан­ти­нопо­ля). Она была пос­ледней им­пе­рат­ри­цей, пос­коль­ку пе­режи­ла сво­их не­вес­ток-им­пе­рат­риц.

— Но, Саш­ка, что мне де­лать? Я, на­вер­ное, схо­жу с ума, я пом­ню все так, как буд­то это я сам там был, это уже не сон, это уже мои вос­по­мина­ния… Саш­ка, что мне де­лать? Ка­тери­на пра­ва, я схо­жу с ума…

Ме­гапо­лис. Март 2007 год. Ве­чер. Ста­рый мост.

Здравс­твуй, Ваня!

Здравс­твуй, Лена!

Сер­гей и Лена мол­ча смот­рят друг на дру­га. Прош­ло не ме­нее пяти ми­нут, и Лена пер­вая на­руша­ет мол­ча­ние.

Я все-таки пер­вая тебя наш­ла, Ваня…

Сер­гей взял руку Лены в свою и, скло­нив го­лову, по­цело­вал ее. Они об­ня­лись… Сер­гей це­лу­ет ее гла­за, во­лосы… Ее тело на­чина­ет нем­но­го дро­жать, и она креп­ко при­жима­ет­ся к Сер­гею… Еще миг — и они за­мер­ли, прос­то об­нявшись… Они жда­ли этой ми­нуты бо­лее 400 лет…

Сер­гей бе­рет обе­ими ру­ками ее го­лову и опять це­лу­ет ее гла­за, бро­ви, во­лосы…

— Я столь­ко раз предс­тав­ля­ла себе этот мо­мент, Ваня. Я так жда­ла это­го…

Я жда­ла этот мо­мент все эти годы…

— Я так­же, лю­бимая… Я уже ду­мал, что и в этот раз мы не встре­тим­ся… Но нам раз­ре­шили… У нас по­лучи­лось… Это не­веро­ят­но… Сей­час уди­витель­ное вре­мя… Я встре­тил всех сво­их дру­зей, я встре­тил отца, я встре­тил даже Ге­ор­гия и Конс­тан­ти­на, и вот те­перь и ты… Я люб­лю тебя…

Я тебя так­же…

1444 год (22 июня). Конс­тан­ти­нополь. До па­дения Ви­зан­тий­ской им­пе­рии ос­та­лось 9 лет.

По при­казу им­пе­рато­ра Иоанн ехал к тя­жело­боль­но­му Мар­ку Эфесс­ко­му с по­жела­ни­ями ско­рей­ше­го выз­до­ров­ле­ния. Он знал, что в этом доме он обя­затель­но встре­тит­ся с Ге­ор­ги­ем. Иоанн час­то ду­мал о нем, вспо­минал их пос­леднюю встре­чу, и сей­час, приб­ли­жа­ясь к мес­ту, где он впер­вые за 4 года уви­дит сво­его дру­га, Иоанн не­воль­но вспо­минал все, что про­изош­ло за эти че­тыре года. И хотя все уже на­зыва­ли его дру­га и учи­теля Ге­ор­гия толь­ко Ген­на­ди­ем, для него он ос­та­вал­ся Ге­ор­ги­ем. Прош­ло все­го 4 года, а как все из­ме­нилось. На­род Конс­тан­ти­нопо­ля не при­нял под­пи­сание Унии, боль­шинс­тво было про­тив объ­еди­нения, и мно­гие — даже фа­натич­но про­тив. Вок­руг Мар­ка Эфесс­ко­го и Ген­на­дия Схо­лария спло­тилась мно­гочис­ленная пар­тия не приз­навших Унию, мно­гие из под­пи­сав­ших бул­лу епис­ко­пов взя­ли свои под­пи­си об­ратно. От­ри­цатель­ное мне­ние мит­ро­поли­та Мар­ка Эфесс­ко­го об Унии было под­держа­но мо­нас­ты­рями, имев­ши­ми боль­шое ду­хов­ное вли­яние на пра­вос­лавное на­селе­ние им­пе­рии. Им­пе­ратор, при­казав­ший в 1441 году арес­то­вать и за­точить Мар­ка Эфесс­ко­го на ост­ро­ве Лем­но­су, в мест­ную кре­пость Мунд­рос, по про­шест­вии двух лет рез­ко из­ме­нил свое мне­ние и свой взгляд на под­пи­сание Унии. Он отк­ры­то го­ворил, что ка­ет­ся в со­вер­шившем­ся и сла­га­ет вину на по­корив­шихся и под­пи­сав­ших Унию, но на­чало рас­ко­ла уже было по­ложе­но. Об­щест­во раз­де­лилось, и враж­да внут­ри об­щест­ва на­рас­та­ла. Конс­тан­ти­нополь­ский пат­ри­арх Гри­горий III Мам­ма при­дер­жи­вал­ся Унии и был про­тив­ни­ком Мар­ка и Ген­на­дия. В пе­ри­од за­точе­ния Марк Эфесс­кий не пе­рес­та­вал вес­ти пе­репис­ку, в ко­торой по-преж­не­му рез­ко кри­тико­вал Унию и при­зывал ве­ру­ющих дер­жать­ся пра­вос­ла­вия. Ген­на­дий во всем под­держи­вал Мар­ка, и его вли­яние и из­вест­ность рос­ли. Иоанн, мно­го раз вспо­минав­ший пос­леднюю их встре­чу с Ге­ор­ги­ем, все чаще ло­вил себя на мыс­ли, что Ге­ор­гий опять ока­зал­ся прав, как всег­да прав, и то, что 4 года на­зад ка­залось ошиб­кой, сей­час, воз­можно, есть то, что еще мо­жет спас­ти их всех.

У Мар­ка Эфесс­ко­го все го­вори­ло о том, что шан­сов на выз­до­ров­ле­ние нет. Аго­ния про­дол­жа­лась уже 13 дней. Марк ис­пы­тывал со­вер­шенно не­выно­симые боли, и все об этом зна­ли, но ни­чем по­мочь не мог­ли. Ген­на­дий все это вре­мя был ря­дом.

Иоан­на сра­зу про­вели к Мар­ку. Про­быв у Мар­ка не бо­лее де­сяти ми­нут, Иоанн уда­лил­ся, Ге­ор­гий вы­шел за ним. «Здравс­твуй, учи­тель». «Здравс­твуй, Иоанн». Иоанн и Ге­ор­гий об­ня­лись. «Он мо­жет поп­ра­вить­ся?» «Все в ру­ках Гос­по­да на­шего». «Я не по­нимаю, Ге­ор­гий… По­чему Гос­подь дает та­кую му­читель­ную смерть че­лове­ку, ко­торый всю свою жизнь пос­вя­тил слу­жению Богу? Че­лове­ку, ко­торый с детс­ких лет вел ас­ке­тичес­кую жизнь, че­лове­ку, ко­торый от­ка­зал­ся от ма­тери­аль­ных благ, ко­торый выб­рал тю­рем­ное за­точе­ние, но ни на миг не пос­ту­пил­ся пра­вос­лавной ве­рой? Где же ло­гика, Ге­ор­гий? По­чему? От­веть?»

— Ты все пы­та­ешь­ся по­дог­нать под людс­кую ло­гику, Иоанн, но ло­гика Бо­жест­вен­ная не всег­да сов­па­да­ет с ло­гикой че­лове­чес­кой. Гос­подь луч­ше зна­ет, что не­об­хо­димо че­лове­ку для очи­щения души, и не нам да­вать оцен­ку этой ло­гике. Гос­подь — это лю­бовь, а лю­бовь — это Гос­подь. Он лю­бит нас и спа­са­ет нас, и если мы че­рез стра­дания не от­ка­жем­ся от люб­ви, а на­обо­рот — от­ка­жем­ся от все­го зем­но­го, в том чис­ле и от осуж­де­ния, гор­ды­ни, то, воз­можно, это и приб­ли­зит нас к по­нима­нию смыс­ла на­шей жиз­ни.

— И ка­кой же смысл на­шей жиз­ни?

— Смысл на­шей жиз­ни — это лю­бовь к Богу! И все, что мы де­ла­ем, все, что с нами про­ис­хо­дит, долж­но толь­ко уси­ливать эту Лю­бовь. Ина­че нель­зя. Иоанн опус­тил гла­за, ка­залось, он ищет сло­ва, что­бы воз­ра­зить, но не на­ходит их…

— Мне очень не хва­та­ет тебя, Ге­ор­гий. Мы мо­жем чаще встре­чать­ся, я могу на­вещать тебя? — Все в ру­ках на­шего Гос­по­да. Даст Бог, уви­дим­ся… Мне пора к Мар­ку, до встре­чи, Иоанн. — До встре­чи, учи­тель.

Они об­ня­лись, и Иоанн уехал к им­пе­рато­ру, а Ген­на­дий вер­нулся в ком­на­ту к боль­но­му.

На сле­ду­ющий день, 23 июня 1444 года, Марк Эфесс­кий скон­чался. Имен­но Ген­на­дию Марк по­ручил за­писать свои пос­ледние сло­ва и имен­но Ген­на­дию он за­вещал стать вмес­то него бор­цом за веру. Марк Эфесс­кий был пог­ре­бён в Ман­ганс­кой оби­тели в Конс­тан­ти­нопо­ле.

Ук­ра­ина. Киев. Май. 1999 год.

Была уже се­реди­на мая ме­сяца; боли в спи­не Кос­ти ста­нови­лись все ощу­тимее, но это его мало тре­вожи­ло. Ра­бота, день­ги, семья — все отош­ло на вто­рой план. Сны из прош­ло­го сни­лись ему уже не каж­дый день и, чаще все­го, пов­то­рялись, как буд­то спе­ци­аль­но, что­бы он хо­рошо за­пом­нил все де­тали слу­чив­ше­гося. Он уже не бо­ял­ся сво­их снов, но все чаще ло­вил себя на мыс­ли, что от­но­шение к жиз­ни, его взгля­ды на мно­гие вещи из­ме­нились, и из­ме­нения про­изош­ли кар­ди­наль­но и столь стре­митель­но, что он ус­пе­вал толь­ко удив­лять­ся про­ис­хо­дяще­му. Он уже не бо­ял­ся ду­мать о себе, как о че­лове­ке, чьи сны он ви­дел. Кос­тя уже при­нял как факт, что это его сны и что ему да­рован Бо­гом дар вспом­нить, и что это не слу­чай­но. Он уже даже пе­рес­тал об­ра­щать вни­мание на стран­ные слу­чаи, ко­торые на­чали с ним про­ис­хо­дить пос­то­ян­но. Пер­вый из та­ких слу­ча­ев про­изо­шел с ним в церк­ви. Кос­тя был кре­щен еще в мла­ден­чест­ве, но в цер­ковь ни­ког­да, кро­ме как на Пас­ху, не хо­дил, и вот толь­ко те­перь каж­дую суб­бо­ту и воск­ре­сенье он на­чал обя­затель­но на­вещать Свя­то-Ус­пенс­кую и Ки­ево-Пе­черс­кую лав­ру. Впер­вые он по­шел в цер­ковь, ко­торая была ря­дом с его до­мом, на сле­ду­ющий же день пос­ле раз­го­вора с дру­гом Саш­кой. Он был на­пуган и од­новре­мен­но взвол­но­ван всей той пол­но­той ин­форма­ции, ко­торую ему вы­дал его друг из все­го, что он знал о том вре­мени. Все сов­па­дало, даже ме­лочи; и Кос­тя на­чинал по­нимать, что это не слу­чай­ность и не бред. В ту суб­бо­ту Кос­тя прос­нулся рано и, ос­та­вив дома мо­биль­ный те­лефон и за­пис­ку жене, ушел в цер­ковь. И имен­но в церк­ви и про­изо­шел тот пер­вый стран­ный слу­чай, о ко­тором по­том дол­го го­вори­ли все при­хожа­не этой церк­ви, нес­мотря на тот факт, что Конс­тан­тин бо­лее ни­ког­да пос­ле это­го там не был. В тот день Конс­тан­тин по­дошел ко вхо­ду в цер­ковь, ког­да служ­ба уже на­чалась. Цер­ковь была не­боль­шой, и для это­го но­вого рай­она го­рода раз­ме­ров ее было явно не дос­та­точ­но, что­бы без стол­потво­рений вме­щать всех же­ла­ющих. Фак­ти­чес­ки на ого­рожен­ной тер­ри­тории оди­ноко сто­ял обыч­ный дву­хэтаж­ный дом из бе­лого кир­пи­ча, ко­торый и слу­жил вре­мен­ным по­меще­ни­ем для церк­ви, пока на не­боль­шом уда­лении от него уже дост­ра­ива­лись ос­новные по­меще­ния но­вого хра­ма.

Конс­тан­тин по­дошел ко вхо­ду в цер­ковь и уви­дел ог­ромное ко­личест­во лю­дей на по­роге, на ла­воч­ках воз­ле хра­ма. Кос­тя даже уди­вил­ся та­кому ко­личест­ву лю­дей в та­кую пас­мурную по­году. Дож­дя еще не было, но небо было за­тяну­то ту­чами и дул прох­ладный рез­кий ве­тер. Кос­тя мол­ча по­дошел и стал у края по­рога на ми­нималь­ном уда­лении от вхо­да, до ко­торо­го еще мож­но было по­дой­ти. Мыс­лей не было, было толь­ко одно чувс­тво — чувс­тво дома, же­лание вер­нуть­ся до­мой. Люди вхо­дили и вы­ходи­ли из церк­ви, ник­то не тол­кался, ник­то ни­куда не спе­шил, но не прош­ло и трех ми­нут, как люди, сто­яв­шие спи­ной к Конс­тан­ти­ну, на­чали вдруг ог­ля­дывать­ся на него и расс­ту­пать­ся пе­ред ним, про­пус­кая его впе­ред. Конс­тан­тин как буд­то не ви­дел это­го, он прос­то сто­ял, опус­тив го­лову, но ко­ридор пе­ред ним все рас­ши­рял­ся: мо­лодые мамы с ма­лень­ки­ми деть­ми на ру­ках, ба­буш­ки, жен­щи­ны и муж­чи­ны раз­но­го воз­раста — все на­чали пя­тить­ся, соз­да­вая не­боль­шой ко­ридор для про­хода впе­ред. Ко­ридор все уд­ли­нял­ся и уже фак­ти­чес­ки дос­тиг се­реди­ны церк­ви. Соз­да­ние его сде­лало на ка­кой-то мо­мент не­воз­можным вход и вы­ход из хра­ма, но Конс­тан­тин как буд­то не ви­дел все­го это­го, он мол­ча сто­ял, опус­тив го­лову, на том же мес­те. Ка­кая-то не­види­мая сила зас­та­вила всех лю­дей, си­дящих на ла­воч­ках воз­ле церк­ви, под­нять­ся, а сто­яв­ших на уда­лении по­вер­нуть­ся в сто­рону вхо­да в цер­ковь. Все сто­яли, мол­ча, и смот­ре­ли на то, что про­ис­хо­дило. Прош­ло еще не ме­нее трех ми­нут, ник­то не вхо­дил и не вы­ходил из хра­ма по это­му ко­ридо­ру. Конс­тан­тин под­нял го­лову, пе­рек­рестил­ся и во­шел в храм. Он про­шел фак­ти­чес­ки до се­реди­ны по­меще­ния церк­ви и, еще раз пе­рек­рестив­шись, ос­та­новил­ся. За Конс­тан­ти­ном, мол­ча, сомк­нул­ся ко­ридор. В церк­ви ста­ло очень тихо, служ­ба шла сво­им обыч­ным хо­дом, но ник­то даже не пе­решеп­ты­вал­ся, в воз­ду­хе ви­село ожи­дание, но Конс­тан­тин прос­то сто­ял, опус­тив руки вниз. Прош­ло не ме­нее де­сяти ми­нут, все сто­яли мол­ча, по­вер­нувшись в сто­рону ал­та­ря. Как ни стран­но, ник­то уже не вы­шел из церк­ви, ник­то не пе­решеп­ты­вал­ся и не хо­дил по церк­ви, у ма­лень­кой стой­ки, спра­ва при вхо­де, пол­ностью прек­ра­тилась тор­говля. Ма­лень­кие дети, даже мла­ден­цы мол­ча­ли. И вдруг в окна от­ку­да-то свер­ху уда­рил луч све­та, про­бива­ясь сквозь уз­кое окно по­меще­ния церк­ви, он ос­ве­тил боль­шую ико­ну, сле­ва при вхо­де. Все смолк­ло, свя­щен­ник пе­рес­тал чи­тать на по­лус­ло­ве и смот­рел на ико­ну, пе­ние сра­зу прек­ра­тилось, и в церк­ви нас­ту­пила гро­бовая ти­шина; и имен­но в этот мо­мент еще в три уз­ких окна уда­рили сра­зу три яр­ких луча све­та и, прон­зив туск­лый свет церк­ви, они пол­ностью ос­ве­тили Конс­тан­ти­на. Он смот­рел вверх, на этот свет, нем­но­го под­няв го­лову, но лучи не сле­пили его. Конс­тан­тин не ви­дел и не слы­шал ни­чего воз­ле себя, он был дома, он был в Свя­той Со­фии…

Ме­гапо­лис. Март. 2007 год. Ночь. Ста­рый мост.

Сер­гей прос­нулся пер­вым и неж­но по­цело­вал ее во­лосы. Как она не по­хожа внеш­не на ту Еле­ну, ко­торую он пом­нил, и в то же вре­мя она все та же: ее губы, ее ды­хание и ма­нера го­ворить — все ос­та­лось преж­ним, и даже за­пах, за­пах ее тела и во­лос; он пом­нил этот за­пах все вре­мя. Еле­на прос­ну­лась от при­кос­но­вения губ Сер­гея и, от­ве­чая на его по­целуи, она креп­ко при­жалась к нему, как буд­то бо­ялась, что это сон и он сей­час ис­чезнет.

— Расс­ка­жи мне нем­но­го о себе, Ваня. Кто ты, чем за­нима­ешь­ся? Как тебе уда­лось най­ти отца, Конс­тан­ти­на и Ге­ор­гия? Не­уже­ли сбы­лось про­рочест­во, и вы встре­тились имен­но в тот день и имен­но в том мес­те.

— Да, сол­нышко, так и было, и это был ве­ликий день. Я жду тебя и по­это­му живу в этой стра­не. Ге­ор­гий и Конс­тан­тин жи­вут в Ки­еве (Ук­ра­ина). Ты же зна­ешь, Киев — оп­лот пра­вос­ла­вия, и имен­но от­ту­да пой­дет воз­рожде­ние ве­ликой им­пе­рии. И пусть сей­час все не ста­биль­но в этой стра­не, че­рез 13 лет все из­ме­нить­ся — и к 2020 году Киев ста­нет цент­ром пра­вос­ла­вия и на­деж­дой мира.

— А кто сей­час твои ро­дите­ли, где ты ро­дил­ся?

— Они обыч­ные люди… Мой отец уже умер, мама жива.

Сер­гей за­мол­чал, и Еле­на так­же о чем-то за­дума­лась. Прош­ло не ме­нее пяти ми­нут, и Еле­на пер­вая на­руши­ла мол­ча­ние.

— Как дела у тво­его отца Фе­офи­ла? Он стал дру­гим или все так­же вы­соко­мерен и слиш­ком чес­то­любив, ты во­об­ще час­то с ним встре­ча­ешь­ся? Он так­же в Ки­еве?

— Нет, нет. Мы ви­делись толь­ко один раз в тот день, ког­да сбы­лось про­рочест­во. Отец как всег­да при «ко­роле». Он жи­вет в Аме­рике.

-Что зна­чит при ко­роле?! Фе­офил Па­ле­олог ра­бота­ете в ад­ми­нист­ра­ции Пре­зиден­та Аме­рики?

— Нет, сей­час уже нет. Он быв­ший со­вет­ник ми­нист­ра обо­роны США. Ушёл в отс­тав­ку в фев­ра­ле 2004 года, но он предс­та­витель «мыс­ля­щей эли­ты» не­окон­серва­торов, из­вест­ный в по­лити­чес­ких кру­гах США как «Принц Тьмы».

— Ри­чард Нор­ман Перл твой отец?! Ри­чард Нор­ман Перл — Фе­офил Па­ле­олог?! Не­веро­ят­но!!!

— Вы зна­комы?

— Ну, я бы не ска­зала, что мы зна­комы, но я ви­дела его на не­кото­рых об­щих ме­роп­ри­ятиях.

— Так ты где жи­вешь, в Аме­рике? Кто твои ро­дите­ли? Ты го­воришь толь­ко на анг­лий­ском?

— Я ро­дилась в 1981 году и так­же живу в Аме­рике. Меня зо­вут Бар­ба­ра. У меня есть сест­ра. Мы близ­не­цы, но не это сей­час глав­ное, Ваня. У меня пло­хие но­вос­ти. Нуж­на твоя по­мощь, нам всем нуж­на по­мощь.

1449 год (6 ян­ва­ря). Минс­тра. До па­дения Ви­зан­тий­ской им­пе­рии ос­та­лось 4 года.

Весь цвет, вся эли­та ви­зан­тий­ской им­пе­рии в этот день была в Минс­тре. Се­год­ня взой­дет на прес­тол но­вый им­пе­ратор Конс­тан­тин XI Па­ле­олог. В Ка­фед­раль­ном со­боре Минс­тры были так­же два млад­ших бра­та Конс­тан­ти­на — Ди­мит­рий и Фома. Три бра­та были вмес­те, но Конс­тан­тин по­нимал, что толь­ко сво­ей ма­тери Еле­не он обя­зан тем, что се­год­ня ста­нет им­пе­рато­ром. 31 ок­тября 1448 года скон­чался Иоанн VIII Па­ле­олог, так и не ре­шив­ший­ся офи­ци­аль­но объ­явить унию. В мо­мент смер­ти им­пе­рато­ра Иоан­на VIII Конс­тан­тин был в Минс­тре, и, вос­поль­зо­вав­шись этим фак­том, Ди­мит­рий сра­зу же предъ­явил свои пре­тен­зии на прес­тол. Ди­мит­рий опи­рал­ся на про­тив­ни­ков унии и был уве­рен в сво­ей по­беде. Сог­ласно дей­ству­ющей пра­вовой прак­ти­ке, при от­сутс­твии ко­роно­ван­но­го им­пе­рато­ра, власть в им­пе­рии пе­рехо­дила к вдовс­тву­ющей им­пе­рат­ри­це. Вдовс­тву­ющей им­пе­рат­ри­це Еле­не приш­лось ис­поль­зо­вать весь свой прес­тиж и вли­яние, что­бы нас­то­ять на про­возг­ла­шении им­пе­рато­ром Конс­тан­ти­на, и в этом ей по­мог дру­гой ее сын, Фома. 13 но­яб­ря 1448 года он при­был в Конс­тан­ти­нополь и при­со­еди­нил­ся к сто­рон­ни­кам Конс­тан­ти­на.

Глав­ней­шей проб­ле­мой ос­та­валась уния. Цер­ковные спо­ры в Конс­тан­ти­нопо­ле дос­тигли та­кого на­кала, что Конс­тан­тин не по­желал, что­бы его вен­чал на царс­тво не приз­на­ва­емый ан­ти­униата­ми пат­ри­арх Гри­горий III.

Впер­вые за про­шед­шую ты­сячу лет ко­рона­ция им­пе­рато­ра прой­дет вне стен Конс­тан­ти­нопо­ля. Алек­сей Лас­ка­рис Фи­лант­ро­пин и Ма­ну­ил Па­ле­олог Иаг­рос при­были из Конс­тан­ти­нопо­ля в Минс­тру и при­вез­ли ве­нец для ко­рона­ции. Все уже было го­тово.

Конс­тан­тин нерв­ни­чал, он по­нимал, что все уже ре­шено и он бу­дет им­пе­рато­ром, но чувс­тво не­удов­летво­рен­ности не по­кида­ло его, все было так и не так. Он ско­ро ста­нет им­пе­рато­ром ста­рей­шей и са­мой мо­гущест­вен­ной им­пе­рии в мире, но смо­жет ли он спра­вить­ся с этим, хва­тит ли сил, он не знал. Бы­вали дни, и он чувс­тво­вал в себе силы и предс­тав­лял, как бу­дет вес­ти дела вмес­то бра­та Иоан­на VIII. Он знал, что не­об­хо­димо из­ме­нить, он имел опыт, так как всег­да ос­та­вал­ся у руля им­пе­рии в мо­мен­ты даль­них по­ез­док стар­ше­го бра­та. Конс­тан­ти­ну ка­залось, что всег­да дела шли даже луч­ше, чем при им­пе­рато­ре, но он бо­ял­ся, бо­ял­ся влас­ти, и это была прав­да. И толь­ко мать, толь­ко при­сутс­твие ма­тери Еле­ны да­вало ему на­деж­ду и уве­рен­ность в завт­раш­нем дне. Как это ни стран­но, ему, прак­ти­чес­ки со­рока­пяти­лет­не­му муж­чи­не, сла­ва во­ина, ры­царя и уме­лого ор­га­низа­тора ко­торо­го гре­мела на всю им­пе­рию, все еще не хва­тало под­держ­ки ма­тери, и он всег­да, всег­да чувс­тво­вал себя уве­рен­ней, ког­да она была ря­дом.

До це­ремо­нии ос­та­вал­ся час, ког­да Конс­тан­ти­ну со­об­щи­ли, что с ним хо­чет уви­деть­ся его мать. Все выш­ли, и они ос­та­лись одни.

«Хо­дят слу­хи, что за­кон­ность се­год­няшней ко­рона­ции мо­жет быть под сом­не­ни­ем. Что ты об этом ду­ма­ешь?» — спро­сил Конс­тан­тин сра­зу же, как они с ма­терью ос­та­лись одни.

«За­будь об этом и ни­ког­да не ду­май боль­ше, слу­хи хо­дят всег­да, и не на все слу­хи не­об­хо­димо ре­аги­ровать им­пе­рато­ру. Есть дела важ­нее, чем эти слу­хи».

— И что это за дела?

— Тебе не­об­хо­димо ре­шить судь­бу сво­их брать­ев. Я счи­таю, бу­дет спра­вед­ли­вым объ­явить Фому и Ди­мит­рия дес­по­тами Мо­реи сов­мест­но: Фоме пе­редать се­веро-за­пад­ную часть по­лу­ост­ро­ва с Кла­рен­ци­ей и Пат­ра­сом, а Ди­мит­рию Минс­тру — юго-вос­точную часть.

— Хо­рошо, так и бу­дет.

(при­меча­ние ав­то­ра: в Ви­зан­тий­ской им­пе­рии дес­пот (от греч. δεσπότης, «вла­дыка») — ти­тул, да­ру­емый им­пе­рато­ром на­ибо­лее приб­ли­жен­ным ли­цам. Был вве­дён им­пе­рато­ром Ма­ну­илом I Ком­ни­ном в XII веке. Дес­пот имел пра­во но­сить одеж­ды, схо­жие с одеж­да­ми им­пе­рато­ра, и имел дру­гие при­виле­гии. Кро­ме того, в уп­равле­ние дес­по­ту от­да­вались от­дель­ные про­вин­ции. Ти­тулом дес­по­та обыч­но наг­ражда­лись усы­нов­лённые дети и млад­шие сы­новья. Позд­нее этот ти­тул стал иног­да да­ровать­ся и ино­зем­цам. Тер­ри­тория, уп­равля­емая дес­по­том, на­зыва­лась дес­по­тат).

Че­рез три часа Конс­тан­тин стал им­пе­рато­ром од­ной из са­мых ста­рых и в свое вре­мя са­мой мо­гущест­вен­ной им­пе­рии на зем­ле. На тор­жест­вен­ной це­ремо­нии в при­сутс­твии им­пе­рат­ри­цы, ма­тери Еле­ны, и вы­соких са­нов­ни­ков им­пе­рии оба бра­та при­сяг­ну­ли на вер­ность им­пе­рато­ру и пок­ля­лись в веч­ной друж­бе друг дру­гу. И хотя впос­ледс­твии они не­од­нократ­но на­руша­ли свою клят­ву, их отъ­езд сде­лал Конс­тан­ти­на пол­новласт­ным хо­зя­ином Конс­тан­ти­нопо­ля.

Ук­ра­ина. Киев. Май. 1999 год.

Кос­тя чаще все­го был дома один. Пос­леднее вре­мя он ред­ко вы­ходил из дома и чаще все­го чи­тал. Он взял в биб­ли­оте­ке и на рын­ке все, что смог най­ти о Ви­зан­тий­ской им­пе­рии и пос­леднем им­пе­рато­ре Конс­тан­ти­не. Как ни стран­но, но ин­форма­ции было не так уж и мно­го. От­но­шение его жены Ка­тери­ны к нему рез­ко из­ме­нилось, хотя ви­димых из­ме­нений в рус­ле их се­мей­ной жиз­ни и не про­изош­ло. Кос­тя уже не осуж­дал жену и не спо­рил с ней, и во­об­ще ло­вил себя на мыс­ли, что от­но­сит­ся ко все­му про­ис­хо­дяще­му, как к филь­му, ко­торый он смот­рит, при­чем смот­рит, осо­бо не со­пере­живая сю­жет­ной ли­нии это­го филь­ма: у него нет ни осуж­де­ния, ни со­чувс­твия, ни стра­хов за бу­дущее, ни со­жале­ний о прош­лом, но имен­но это его от­но­шение и из­ме­нило всю его жизнь, в том чис­ле и се­мей­ную. Ка­тери­на, как ни стран­но, ста­ла ува­житель­но и спо­кой­но от­но­сить­ся ко все­му, что он де­лал. Воз­можно, ее по­ража­ло рез­кое из­ме­нение в от­но­шении лю­дей к ее мужу, да и Конс­тан­тин внут­ренне очень из­ме­нил­ся. И если во внеш­них фак­то­рах (внеш­ний вид, одеж­да) из­ме­нений фак­ти­чес­ки не было, то его го­лос, ма­нера го­ворить и даже по­ход­ка ста­ли нем­но­го ины­ми, и это было очень за­мет­но его жене. Впер­вые Ка­тери­на на­чала об­ра­щать вни­мание на эти из­ме­нения пос­ле сов­мест­но­го по­хода на ры­нок. В то утро Ка­тери­на пред­ло­жила ему пой­ти с ней на ры­нок, поч­ти не на­де­ясь на по­ложи­тель­ный от­вет. Кос­тя не лю­бил бы­вать на рын­ках, осо­бен­но овощ­ных, и она это зна­ла, но в тот день он дал сог­ла­сие и они пош­ли вмес­те. Под­хо­дя к овощ­но­му рын­ку, они встре­тили де­вуш­ку лет 30–40. Она была оде­та, нес­мотря на май ме­сяц, в ста­рую, рва­ную зим­нюю кур­точку и с па­пиро­сой в зу­бах. Все люди, жив­шие вбли­зи это­го рын­ка, ви­дели ее здесь пос­то­ян­но и уже не об­ра­щали на нее вни­мание. Все по­нима­ли, что че­ловек не в себе, и уже при­вык­ли к ней, хотя ник­то и не знал, где и за счет чего она жи­вет. Поп­ро­шай­кой она не была и всег­да вела себя тихо и не­замет­но, но в тот день она впер­вые по­вела себя стран­но и не свой­ствен­но себе. Уви­дев Конс­тан­ти­на и Ка­тери­ну, она рез­ко выб­ро­сила па­пиро­су и скло­нилась в глу­боком пок­ло­не пе­ред ними, при­чем она пок­ло­нилась, как толь­ко уви­дела их, и до нее, в тот мо­мент, еще ос­та­валось прой­ти Конс­тан­ти­ну не ме­нее двад­ца­ти мет­ров. Все это вре­мя, пока Конс­тан­тин и Ка­тери­на приб­ли­жались к ней, и еще се­кунд трид­цать пос­ле того, как они прош­ли мимо, она не под­ни­малась. Конс­тан­тин, ка­залось, не ви­дел это­го, он прос­то шел, смот­ря куда-то вдаль, но Ка­тери­на смот­ре­ла толь­ко на нее и, прой­дя мимо, все вре­мя ог­ля­дыва­лась, пока эта де­вуш­ка не расп­ря­мила спи­ну и не пош­ла прочь.

— Кос­тя, Кос­тя, ты ви­дел? Чего это она тебе кла­нялась?

— Что? Ты о чем? Из­ви­ни, я за­думал­ся.

— Ну эта, ты что, не ви­дел? Бом­жи­ха наша мест­ная, или кто она там, она нам или тебе кла­нялась…

— Нет, из­ви­ни, я не об­ра­тил вни­мание.

Ка­тери­на еще нес­коль­ко раз ог­ля­нулась на эту де­вуш­ку, но она уже ушла в дру­гую от них сто­рону, и ка­залось, что кро­ме Ка­тери­ны, ник­то бо­лее не об­ра­тил на это вни­мание, но то, что про­изош­ло да­лее на рын­ке, еще боль­ше по­рази­ло ее.

Па­риж. Март. 2007 год. Эй­фе­лева баш­ня. Рес­то­ран «Жуль Верн». Ве­чер.

Сер­гей при­шел пер­вым. Ок­са­на и Вика долж­ны быть ми­нут че­рез трид­цать, а он до сих пор не зна­ет, что ей ска­зать. Еще семь дней на­зад все уже было ясно, он при­нял ре­шение, он го­тов был со­еди­нить свою судь­бу с ее судь­бой, но сей­час, сей­час все из­ме­нилось. Ин­форма­ция, по­лучен­ная от Еле­ны, зас­та­вила его от­ло­жить все дела и ко­лесить по миру, со­бирая силы для от­ве­та нас­ту­па­ющей опас­ности. Мир на гра­ни треть­ей ми­ровой вой­ны. План на­паде­ния на Иран уже сог­ла­сован и под­пи­сан Пре­зиден­том Аме­рики. Ве­ликоб­ри­тания пол­ностью под­держи­ва­ет этот план, и бо­лее тя­нуть нель­зя. До на­чала опе­рации ос­тался ме­сяц. Кос­венно о том же сви­детель­ству­ет и на­чав­ша­яся пе­реб­роска в Пер­сидс­кий за­лив аме­риканс­кой ави­анос­ной удар­ной груп­пы. Офи­ци­аль­ные лица в Ва­шинг­то­не эту ин­форма­цию оп­ро­вер­га­ют, рав­но как и иранс­кий Пре­зидент Мах­муд Ах­ма­дине­жад. По его мне­нию, си­лам ко­али­ции сей­час не до Ира­на: им бы для на­чала ра­зоб­рать­ся с со­сед­ним Ира­ком, где вов­сю бу­шу­ет граж­данс­кая вой­на.

Ата­ку пла­ниру­ет­ся на­чать с моря при под­держ­ке сис­тем про­тиво­ракет­ной обо­роны Patriot. Глав­ны­ми це­лями на­паде­ния ста­нут объ­ек­ты атом­ной и неф­тя­ной про­мыш­леннос­ти Ира­на. По­вод для но­вого втор­же­ния дол­го ис­кать не надо. Он даже бо­лее оче­виден, чем в слу­чае с Ира­ком: Те­геран ско­рее все­го дей­стви­тель­но ве­дет раз­ра­бот­ки ядер­но­го ору­жия. А от­каз сот­рудни­чать с МА­ГАТЭ лишь под­ли­ва­ет мас­ло в огонь. Воп­рос о на­чале во­ен­ной кам­па­нии уже ре­шен на са­мом выс­шем уров­не. На­чало опе­рации Джордж Буш уже об­суждал со сво­им за­мом Ди­ком Чей­ни, ми­нист­ром обо­роны Ро­бер­том Гей­тсом и гос­секре­тарем Кон­до­лизой Райс. Не иск­лю­чено, что ре­ша­ющим фак­то­ром при оп­ре­деле­нии конк­рет­ной даты на­паде­ния ста­ли по­лити­чес­кие со­бытия в Ве­ликоб­ри­тании — глав­ном со­юз­ни­ке аме­рикан­цев по «ан­ти­тер­ро­рис­ти­чес­кой ко­али­ции». В мае Тони Блэр со­бира­ет­ся по­дать в отс­тав­ку — на­чать ак­цию не­об­хо­димо до это­го мо­мен­та. Не­из­вест­но, как к перс­пек­ти­вам но­вого конф­лик­та от­не­сет­ся его пре­ем­ник. В Пер­сидс­кий за­лив уже отп­рав­ле­ны де­вять во­ен­ных ко­раб­лей -ави­анос­ная удар­ная груп­па во гла­ве с ави­анос­цем Stennis. На бор­ту этих ко­раб­лей по­ряд­ка 80 са­моле­тов. К тому же ана­лити­ки по­лага­ют: отп­рав­ка в ре­ги­он до­пол­ни­тель­ных 20 ты­сяч аме­риканс­ких во­ен­нослу­жащих так­же нап­ря­мую свя­зана с пла­ниру­емой иранс­кой кам­па­ни­ей. Воз­можность но­вой вой­ны в Пер­сидс­ком за­ливе в Ва­шинг­то­не пока не подт­вер­жда­ют. Нап­ро­тив, все­ми си­лами пы­та­ют­ся этот факт скрыть. «Мы в сос­то­янии обезв­ре­дить иранс­кие тер­ро­рис­ти­чес­кие сети, ко­торые ока­зыва­ют под­держ­ку бо­еви­кам на тер­ри­тории Ира­ка. Нет не­об­хо­димос­ти ата­ковать цели в са­мом Ира­не», — не­дав­но за­явил гла­ва Пен­та­гона Ро­берт Гей­тс. Ис­точни­ки в ЦРУ так­же го­ворят, что «не рас­по­лага­ют ин­форма­ци­ей о воз­можном втор­же­нии в Иран». Ви­димо, сог­ла­сия от­но­ситель­но но­вой вой­ны в аме­риканс­кой ад­ми­нист­ра­ции нет. Если Гей­тс — по край­ней мере пуб­лично — та­кую ве­ро­ят­ность от­ри­ца­ет, то гос­секре­тарь Кон­до­лиза Райс — нет. Она на­мек­ну­ла: «Со­еди­нен­ные Шта­ты на­мере­ны жест­ко про­тивос­то­ять тем си­лам, ко­торые ока­зыва­ют под­держ­ку повс­тан­ческим груп­пи­ров­кам в Ира­ке» (име­ют­ся в виду иракс­кие ши­иты и пок­ро­витель­ству­ющий им Те­геран). И да­лее, от­ве­чая на воп­рос, воз­можно ли втор­же­ние в Иран и Си­рию, дала по­нять: про­раба­тыва­ют­ся все воз­можнос­ти. Иранс­кий пре­зидент при этом сох­ра­ня­ет пол­ное хлад­нокро­вие. В вой­ну с США он не ве­рит. «Ми­лита­рис­ты пог­рязли в бо­лоте. Сом­не­ва­юсь, что они ос­ме­лят­ся на­чать но­вую вой­ну», — за­явил он.

Сер­гей в со­тый раз прок­ру­чивал в го­лове всю ин­форма­цию, ко­торой вла­дел, и по­нимал, что Еле­на пра­ва. Вре­мя очень мало, и дей­ство­вать не­об­хо­димо толь­ко со­об­ща.

От раз­мышле­ний его прер­ва­ло дру­жес­кое при­ветс­твие зна­комо­го го­лоса.

— Как дав­но мы не ви­делись, а ты все мо­лоде­ешь? По­делись сек­ре­том Иоанн?

— Здравс­твуй, Алан, ты как всег­да шу­тишь?

— Да уж ка­кие шут­ки, впро­чем, воз­можно, на тебя так твои де­вуш­ки по­ложи­тель­но вли­яют? Кста­ти, слы­шал, что вы с Еле­ной встре­тились? Ты уже расс­ка­зал об этом Ок­са­не?

— Нет, Ок­са­на еще это­го не зна­ет, мы встре­ча­ем­ся се­год­ня у тебя здесь. Я пла­ниро­вал се­год­ня ей все расс­ка­зать. Она с Ви­кой бу­дут здесь че­рез трид­цать ми­нут.

— Так что ж ты за­ранее не пре­дуп­ре­дил, я бы под­го­товил­ся?!

— Алан, ну все же зна­ют! Ты всег­да ко все­му го­тов! Рес­то­раны Ала­на Дю­кас­са луч­шие в мире, у тебя сот­ни раз­ных за­гото­вок на все слу­чаи жиз­ни, тем бо­лее ни Ок­са­на, ни Вика, ни разу не были в Па­риже. Для них сам факт по­езд­ки это уже по­дарок. Впро­чем, да­вай о деле Франд­зис, у меня мало вре­мени. Я ис­кал тебя по очень важ­но­му делу. Мир на гра­ни ве­ликих со­бытий. Им­пе­ратор про­сил встре­тить­ся с то­бой, нуж­на твоя по­мощь.

1450 год (23 мар­та). Конс­тан­ти­нополь. До па­дения Ви­зан­тий­ской им­пе­рии ос­та­лось 3 года.

Конс­тан­тин был по­дав­лен. Шан­сов на то, что им­пе­рат­ри­ца — мать выз­до­рове­ет, уже не было, и это все зна­ли, но Конс­тан­тин от­ка­зывал­ся в это ве­рить. Он не мог предс­та­вить этот мир без нее, даже сама мысль об этом об­ка­тыва­ла хо­лод­ным ду­шем его душу.

Он хо­тел быть ря­дом с ней в эти дни и од­новре­мен­но бо­ял­ся это­го, он бо­ял­ся уви­деть ее боль­ной, он по­чему-то ду­мал, что чем доль­ше он не бу­дет ви­деть ее боль­ной, тем быст­рее она выз­до­рове­ет. Конс­тан­тин так при­вык, что она всег­да ря­дом, что есть на кого по­ложить­ся, что она здо­рова и кра­сивей всех.

23 мар­та она поз­ва­ла его. Она была та­кой хруп­кой и блед­ной, что Конс­тан­тин вна­чале даже не уз­нал ее. Он по­цело­вал ее, он хо­тел ска­зать, как силь­но он ее лю­бит, но не на­ходил слов. Впро­чем, сло­ва были не нуж­ны, она и так все по­нима­ла. Он гла­дил ее руку, а она, ка­залось, со­бира­ясь с мыс­ля­ми, го­тови­лась ему что-то ска­зать.

— Тебе бу­дет очень слож­но, мой маль­чик, но ты дол­жен спра­вить­ся. Же­нись толь­ко на пра­вос­лавной и всег­да учи­тывай ан­ти­римс­кие наст­ро­ения сво­его на­рода. Так­же я про­шу тебя, приб­лизь к себе Ген­на­дия Схо­лария, он по­может тебе най­ти вер­ные от­ве­ты на мно­гие воп­ро­сы, и слу­шай­ся чаще сво­его серд­ца, оно подс­ка­жет путь.

— Хо­рошо, так и бу­дет.

Она зак­ры­ла гла­за и за­мол­ча­ла. Ей тя­жело да­лась даже эта пара фраз. Конс­тан­тин бо­ял­ся ее тре­вожить.

«Ген­на­дий по­может нам встре­тить­ся». Она про­из­несла эту фра­зу даже не отк­ры­вая глаз.

«Что? Что ты ска­зала? Я не ус­лы­шал?» Конс­тан­тин нак­ло­нил­ся к ней, но она мол­ча­ла.

«Где встре­тить­ся? Что ты ска­зала, мама?» — Конс­тан­тин бо­ял­ся по­высить го­лос.

«У тебя есть друзья. Они тебе по­могут. По­ложись на них».

«Да ис­полнить­ся Твоя воля, Гос­по­ди! На все Твоя воля, Гос­по­ди!» — это были ее пос­ледние сло­ва.

Ук­ра­ина. Киев. Май. 1999 год.

На рын­ке, про­ходя по ши­роко­му рыб­но­му ряду, Ка­тери­на за­дер­жа­лась в са­мом на­чале ряда, воз­ле од­но­го из при­лав­ков, и Конс­тан­тин ушел нем­но­го впе­ред. Она не сра­зу об­ра­тила на это вни­мание, а он не за­метил, что она за­дер­жа­лась. Ког­да Ка­тери­на ог­ля­нулась, что­бы по­сове­товать­ся с ним, Конс­тан­тин был уже в се­реди­не ряда, он шел один по фак­ти­чес­ки пус­то­му ряду, и впе­реди его сто­яли, скло­нив­шись, две мо­нахи­ни. Они про­дол­жа­ли сто­ять, скло­нив­шись, даже ког­да он уже про­шел мимо них. Это уже не мог­ло быть слу­чай­ностью. Ка­тери­на прак­ти­чес­ки под­бе­жала к мо­наш­кам, ко­торые уже шли в ее сто­рону. Это были две мо­лодень­кие де­вуш­ки, не стар­ше 30 лет.

— Вы по­чему кла­нялись ему? Вы его зна­ете?

— Из­ви­ните, нам не­об­хо­димо идти.

— По­чему вы ему кла­нялись, я вас спра­шиваю? Вы его зна­ете?

Но мо­наш­ки даже ос­та­нав­ли­вать­ся не хо­тели, пря­ча гла­за в пол, они обе ле­пета­ли толь­ко одну фра­зу: " Из­ви­ните, нам не­об­хо­димо идти, нас ждут, из­ви­ните». Фак­ти­чес­ки даже не ос­та­новив­шись, мо­наш­ки ушли.

Ка­залось, что они сами были чем-то пот­ря­сены не ме­нее Ка­тери­ны.

Ка­тери­на дог­на­ла Кос­тю.

— Ты ви­дел, ну, ты ви­дел?

— Что Катя?

— Как что? Эти мо­наш­ки, они тебе кла­нялись?

— Не знаю, тебе по­каза­лось…

До­мой с рын­ка они шли мол­ча.

Уже воз­ле подъ­ез­да Конс­тан­ти­на ок­ликнул мо­лодой ху­доща­вый че­ловек.

— Доб­рый день, меня зо­вут Ген­на­дий. Мы мо­жем по­гово­рить?

— Да, ко­неч­но, идем­те…

— Нет, нет, я ду­маю, бу­дет луч­ше по­гово­рить здесь. Я не от­ни­му у Вас мно­го вре­мени.

Ка­тери­на, мель­ком взгля­нув на нез­на­комо­го мо­лодо­го че­лове­ка, мол­ча заш­ла в подъ­езд, ос­та­вив их са­мих.

— Меня зо­вут Ген­на­дий. Мы ни­ког­да ра­нее не встре­чались, но я знаю о Ва­ших снах. Я знаю все. Вы по­нима­ете, о чем я го­ворю?

— Кто Вы?

— Я Ген­на­дий, Ген­на­дий Схо­ларий. Вам что-то го­ворит мое имя?

— Да, я пом­ню Ваше имя. Еле­на Дра­гаш го­вори­ла, что Вы по­може­те нам встре­тить­ся. Вам что-то го­ворит имя Еле­ны Дра­гаш?

— Еле­на Дра­гаш — пос­ледняя им­пе­рат­ри­ца Ви­зан­тий­ской им­пе­рии, са­мый до­рогой Вам че­ловек, Ваша мама.

Ген­на­дий на ми­нуту за­мол­чал…

— И имен­но по­это­му я здесь. Вы ско­ро смо­жете встре­тить­ся с ней.

— Она жи­вет в Ки­еве?

— Нет, ее еще нет в этом мире.

— Я Вас не по­нимаю, что зна­чит — «ее еще нет в этом мире»? Как тог­да мы мо­жем встре­тить­ся?

— Она ро­дит­ся в пос­ледний день им­пе­рии, в пос­ледний год ты­сяче­летия, в ко­тором им­пе­рия по­гиб­ла. Та­ково про­рочест­во.

Конс­тан­тин за­мол­чал, ка­залось, он со­бирал­ся с мыс­ля­ми.

— Она ро­дит­ся 29 мая 1999 года?

— Да, и имен­но по­это­му я здесь. Вы долж­ны знать, что очень ско­ро Вы смо­жете встре­тить­ся.

— Это про­изой­дет в Ки­еве?

— Нет, для Ки­ева еще не вре­мя, но она ро­дит­ся в этой стра­не, в од­ной из вос­точных об­ластей. Я смо­гу пе­ревез­ти ее в Киев, толь­ко ког­да ей ис­полнит­ся 4 года. Ра­нее опас­но. Нам во­об­ще до 3 лет нель­зя по­кидать мес­то рож­де­ния, это опас­но, она мо­жет по­терять воз­можность вспом­нить. У Вас пока мало ин­форма­ции, но я по­могу Вам. Все­му свое вре­мя.

Ген­на­дий за­мол­чал.

К подъ­ез­ду по­дош­ли две мамы с ма­лень­ки­ми деть­ми в ко­ляс­ках. Конс­тан­тин отк­рыл им дверь, а Ген­на­дий по­мог за­нес­ти ко­ляс­ки к лиф­ту.

Вый­дя с подъ­ез­да, Конс­тан­тин пер­вый про­дол­жил раз­го­вор.

— По­чему Ук­ра­ина? По­чему мы ро­дились на Ук­ра­ине?

— Ну, во-пер­вых, не все ро­дились на Ук­ра­ине, но Вы, я и вот те­перь Еле­на имен­но на Ук­ра­ине, и тому есть прос­тое объ­яс­не­ние. Киев — оп­лот пра­вос­ла­вия, и ког­да им­пе­рия по­гиб­ла, имен­но Киев стал цент­ром пра­вос­лавной веры, и это зна­ют все в мире, хотя и не го­ворят об этом отк­ры­то. Имен­но из этой стра­ны нач­нется воз­рожде­ние, и имен­но Киев ско­ро бу­дет цент­ром, ду­хов­ным цент­ром, на ко­торый бу­дут рав­нять­ся все на­роды этой пла­неты. Этот час уже бли­зок.

— Я хочу быть с ней, я хочу быть там, где она по­явит­ся в этом мире.

— Нет, Вас не бу­дет ря­дом с ней в тот день. Вы встре­титесь нем­но­го позд­нее. Вам не­об­хо­димо бу­дет уехать из стра­ны. 29 мая 1999 года Вас бу­дут ждать в Конс­тан­ти­нопо­ле.

— Кто меня там бу­дет ждать?

— Те, кто был пре­дан Вам и вере до кон­ца, кто по­гиб вмес­те с Вами и ве­ликой им­пе­ри­ей в тот тра­гичес­кий час. Они бу­дут ждать Вас там. Они ро­дились в этом сто­летии, в раз­ное вре­мя, в раз­ных стра­нах, но они те, кому дан дар «вспом­нить». Они зас­лу­жили это пра­во, и они ждут Вас, они ждут Вас все эти годы… Они зна­ют о про­рочест­ве, они зна­ют, что они смо­гут уви­деть Вас в пос­ледний день им­пе­рии, в пос­ледний год ты­сяче­летия, в ко­тором им­пе­рия по­гиб­ла. Та­ково про­рочест­во. И они все бу­дут в Ва­шем го­роде, они ждут этот день всю свою жизнь с мо­мен­та, ког­да они вспом­ни­ли.

— Го­род уже дав­но не мой.

— Но Вас ждут имен­но там.

Па­риж. Март 2007 год. Эй­фе­лева баш­ня. Рес­то­ран «Жуль Верн». Ве­чер.

Ок­са­на с утра чувс­тво­вала, что се­год­ня что-то из­ме­нить­ся. Она по­нима­ла, что ре­шение уже при­нято, но бо­ялась ду­мать об этом. Она пы­талась себя уго­ворить, что это обыч­ная по­езд­ка, ко­торых было уже сот­ни, но она зна­ла, что Сер­гей де­мон­ти­ровал свою буд­ку под мос­том и пе­ре­ехал жить в отель. Это зна­чит, что про­изош­ло что-то не­ор­ди­нар­ное, что при­нято важ­ное ре­шение и се­год­ня она его уз­на­ет.

Па­риж… Ок­са­на всю жизнь меч­та­ла по­бывать в этом го­роде, и вот ког­да она здесь, ее все мыс­ли о дру­гом. Они с Ви­кой про­вели по­лови­ну дня в экс­кур­си­ях по го­роду, но тре­вога ее не по­кида­ла, и толь­ко вос­торжен­ный вид доч­ки ее нем­но­го отв­ле­кал.

Зай­дя в рес­то­ран, Вика пер­вая уви­дела Сер­гея и сра­зу бро­силась к нему.

Алан Дю­касс был еще вмес­те с Сер­ге­ем, ког­да Вика под­бе­жала к ним и, даже не поз­до­ровав­шись с Ала­ном, об­ня­ла Сер­гея.

Алан поз­до­ровал­ся пер­вым.

— Доб­рый ве­чер. Сер­гей, предс­тавь­те меня этой оча­рова­тель­ной ми­лой леди. Как зо­вут прин­цессу?

Алан за­дал воп­рос на фран­цузс­ком, и Сер­гей пе­ревел воп­рос Ала­на.

— Меня зо­вут Вика, а Вас?

В этот мо­мент к ним по­дош­ла Ок­са­на.

Сер­гей и Алан вста­ли…

Ок­са­на поз­до­рова­лась и про­тяну­ла руку Ала­ну. Алан по­цело­вал ее руку, и в этот мо­мент на его лице было за­мет­но та­кое удив­ле­ние, что Сер­гей даже улыб­нулся, уви­дев это. Ок­са­на, толь­ко мель­ком взгля­нула на Ала­на. Ка­залось, она не ви­дела уже ни­кого ря­дом, кро­ме Сер­гея. Она смот­ре­ла в его гла­за, та­кие род­ные и лю­бимые, она ис­ка­ла в них под­держ­ку и лю­бовь.

Алан же на­обо­рот — смот­рел толь­ко на нее. Он был удив­лен и по­ражен тем не­веро­ят­ным фак­том, нас­коль­ко Ок­са­на по­хожа на Еле­ну, на ту, ко­торую он так­же ког­да-то знал, мно­го, мно­го лет на­зад…

Сер­гей пер­вым прер­вал мол­ча­ние и предс­та­вил Ала­на Ок­са­не.

Ус­лы­шав от Сер­гея имя Ала­на Дю­касс, Ок­са­на пер­вый раз пос­мотре­ла на Ала­на за­ин­те­ресо­ван­ным взгля­дом. Она, ко­неч­но, мно­го слы­шала о са­мом ус­пешном рес­то­рато­ре в мире. В 2003 году жур­нал «Forbes» внес имя это­го фран­цу­за в спи­сок ста са­мых вли­ятель­ных лю­дей. Он — единс­твен­ный фран­цуз в этом спис­ке. Он не зна­мени­тый по­литик, не пи­сатель, не биз­несмен, он — шеф-по­вар, Алан Дю­касс. Его на­зыва­ют эта­лоном сов­ре­мен­ной гаст­ро­номии.

Нес­метное ко­личест­во лю­дей за­виду­ют оше­ломи­тель­но­му ус­пе­ху Ала­на Дю­кас­са и пы­та­ют­ся раск­рыть его сек­рет. Мно­гие шеф-по­вары хо­тят учить­ся у него, рес­то­раны Дю­кас­са ни­ког­да не бы­ва­ют пус­ты­ми, ведь для того, что­бы по­пасть к нему в рес­то­раны, не­кото­рые за­писы­ва­ют­ся за пол­го­да. На­писан­ные им кни­ги из­вест­ны во всем мире и сме­та­ют­ся с при­лав­ков книж­ных ма­гази­нов. Ален Дю­касс яв­ля­ет­ся ка­вале­ром ор­де­на По­чет­но­го Ле­ги­она, пре­зиден­том ас­со­ци­ации «Оте­ли и зам­ки Фран­ции». В его ог­ромной им­пе­рии ра­бота­ют бо­лее 1400 про­фес­си­она­лов.

Сер­гей и в этот раз уди­вил ее. Они зна­комы с Сер­ге­ем уже не один год, но она и пред­по­ложить не мог­ла, что он так дру­жен с са­мим Ала­ном Дю­кас­сом. Она, ко­неч­но, меч­та­ла по­бывать в Па­риже, по­бывать на Эй­фе­левой баш­не, но то, что она се­год­ня бу­дет ужи­нать в ле­ген­дарном рес­то­ране «Жуль Верн», рас­по­ложен­ном на вто­ром уров­не Эй­фе­левой баш­ни — на вы­соте 125 мет­ров над зем­лей, в ком­па­нии са­мого хо­зя­ина это­го за­веде­ния, она и меч­тать не мог­ла.

Алан пер­вым на­рушил мол­ча­ние.

— Сер­гей мно­го расс­ка­зывал о Вас. Я, ко­неч­но, предс­тав­лял себе, как Вы выг­ля­дите, но ска­жу чест­но: я оши­бал­ся… Я по­корен: Вы ос­ле­питель­ны, сногс­ши­батель­ны, и да прос­тит меня Сер­гей… я уже влюб­лен…

Сер­гей улыб­нулся: «Алан, Алан… ты, как все фран­цу­зы, слиш­ком эмо­ци­она­лен».

Ок­са­на так­же улыб­ну­лась: «Сер­гей ни­ког­да не го­ворил, что Вы зна­комы».

— Ну, он всег­да нем­но­го скры­тен, Вы, на­вер­ное, уже при­вык­ли к это­му.

— К это­му нель­зя при­вык­нуть.

— Я был рад с Вами поз­на­комить­ся, как жаль, но сей­час мне уже не­об­хо­димо ухо­дить. Знай­те, что Вы всег­да для меня же­лан­ный гость. Вот моя ви­зит­ка, по­кажи­те ее ад­ми­нист­ра­тору в лю­бом моем рес­то­ране — и все бу­дут знать, что Вы мой лич­ный гость…

— Спа­сибо, я и Вика счи­та­ем за честь быть Ва­шими друзь­ями.

— А на­пос­ле­док я хочу сде­лать Вам не­боль­шой по­дарок от меня. Но для на­чала, если Вы не воз­ра­жа­ете, я по­кажу Вике рес­то­ран. Мой ад­ми­нист­ра­тор зна­ет русс­кий язык, он нам по­может… а по­том бу­дет мой сюрп­риз.

Алан и Вика ушли и ос­та­вили их вдво­ем.

Ок­са­на ос­мотре­лась: рес­то­ран был прек­ра­сен.

— Я, ко­неч­но, предс­тав­ля­ла, что здесь кра­сиво, но ка­кой же от­сю­да вид!

— Да, сог­ла­сен… Воп­рос све­та Алан по­ручил неп­ревзой­ден­но­му мас­те­ру Эрве Дес­котте­су. И он не ошиб­ся. К сло­ву ска­зать, имен­но Эрве Дес­коттес за­нимал­ся подс­вет­кой в Лув­ре Джо­кон­ды. Кста­ти, со­ветую поп­ро­бовать ко­ролевс­ко­го лан­густи­на. Его здесь по­да­ют с соте из зе­леных ово­щей с трю­фель­ным мас­лом. Так­же со­ветую лай­мо­вый сор­бет, его со­чета­ют с теп­лым со­усом из ди­кой зем­ля­ники.

Ок­са­ну мало ин­те­ресо­вало меню: «Се­режа, я знаю, что ты де­мон­ти­ровал ва­гон­чик под мос­том. Из­ви­ни, но я так по­нимаю, что про­изош­ли ка­кие-то важ­ные со­бытия, раз ты при­нял та­кое ре­шение?».

— Да, сей­час слож­ное вре­мя. Мне при­дет­ся мно­го вре­мени про­вес­ти в по­езд­ках по миру. Я, к со­жале­нию, не могу тебе все сей­час расс­ка­зать, но при пер­вой воз­можнос­ти ты все уз­на­ешь.

— Но ведь не это была глав­ная при­чина де­мон­ти­ровать ва­гон­чик и пе­ре­ез­жать в отель?

— Да, ты пра­ва, не это глав­ная при­чина. Я встре­тил Еле­ну…, точ­нее она меня наш­ла. Она жда­ла меня в ва­гон­чи­ке… Чест­но го­воря, я уже и так пла­ниро­вал его де­мон­ти­ровать, но имен­но в тот день, ког­да мной было при­нято ре­шение это сде­лать, мы и встре­тились. Иног­да мне ка­жет­ся, что я уже на­чинаю по­нимать жизнь, но всег­да по­лучаю по­вод по­нять, как я оши­ба­юсь. На­вер­ное, мо­ему учи­телю Ге­ор­гию было бы что ска­зать, и, воз­можно, он даже зна­ет ло­гику все­го про­ис­хо­дяще­го, но я пока в рас­те­рян­ности…

Ок­са­на мол­ча­ла, в ее гла­зах уже были сле­зы, но она дер­жа­лась. Она хо­тела, что-то от­ве­тить Сер­гею, но бо­ялась расп­ла­кать­ся.

Сер­гей пер­вым на­рушил мол­ча­ние.

— Я хочу, что­бы ты зна­ла, я не хочу тебя те­рять… В бли­жай­шее вре­мя мы бу­дем ред­ко ви­деть­ся, но знай, каж­дый день, каж­дую ми­нуту я пом­ню о вас и хочу быть ря­дом с вами. Еле­на не бу­дет со мной, она сей­час жи­вет в Аме­рике. Мы с ней так­же не бу­дем ви­деть­ся все это вре­мя. Я хочу, что­бы ты так­же это зна­ла.

1451 год (18 фев­ра­ля). Анд­ри­ано­поль. До па­дения Ви­зан­тий­ской им­пе­рии ос­та­лось 2 года.

Во­сем­надца­того фев­ра­ля 1451 года нас­ледник прес­то­ла ве­ликой От­то­манс­кой им­пе­рии сул­тан Мех­мед при­был в Анд­ри­ано­поль. Ве­ликий ви­зирь и все вы­сокие са­нов­ни­ки им­пе­рии вы­еха­ли из го­рода навс­тре­чу ему.

Шест­над­цать дней на­зад, вто­рого фев­ра­ля 1451 года, скон­чался от апоп­лекси­чес­ко­го уда­ра пра­витель От­то­манс­кой им­пе­рии сул­тан Му­рад. Единс­твен­ны­ми, ос­тавши­мися в жи­вых предс­та­вите­лями От­то­манс­кой ди­нас­тии ос­та­лись сын Му­рада мо­лодой сул­тан Мех­мед и внук сул­та­на Су­лей­ма­на — Ох­ран, отос­ланный еще ра­нее в Конс­тан­ти­нополь. Ник­то в им­пе­рии не сом­не­вал­ся, что нас­ледни­ком прес­то­ла яв­ля­ет­ся имен­но Мех­мед. Ве­ликий ви­зирь Ха­лиль Чан­дарлы чувс­тво­вал, что его час нас­тал. Он по­нимал это с той са­мой ми­нуты, как приш­ло из­вестие о смер­ти Му­рада. Кто как не Ха­лиль знал, на что спо­собен этот юнец, ко­торо­го все счи­тали не­опыт­ным, слиш­ком юным, не­удач­ли­вым и во­об­ще фи­гурой нез­на­читель­ной. Кто как не Ха­лиль луч­ше всех знал, что имен­но Ха­лиль и есть тот, кто соз­дал мо­лодо­му сул­та­ну эту ре­пута­цию. Ха­лиль в соп­ро­вож­де­нии вы­соких са­нов­ни­ков ехал навс­тре­чу но­вому пра­вите­лю им­пе­рии и вспо­минал свои от­но­шения с мо­лодым сул­та­ном. Ха­лиль пом­нил тот день, ког­да он до­пус­тил ошиб­ку, он в со­тый раз в душе ру­гал себя за тот день в 1446 году, но что сде­лано, то сде­лано, и уже ни­чего не вер­нешь. И вот те­перь, семь лет спус­тя, он по­нимал, что, воз­можно, на­чало кон­ца его карь­ере ве­лико­го ви­зиря было по­ложе­но еще тог­да, ког­да он пос­лал на кос­тер мо­лодо­го дер­ви­ша-ере­тика и дру­га тог­да еще две­над­ца­тилет­не­го Мех­ме­да.

Мех­мед ро­дил­ся в Ад­ри­ано­поле 30 мар­та 1432 года, и до 11 лет о его су­щест­во­вании мало кто вспо­минал. Сул­тан Му­рад от­да­вал пред­почте­ние стар­шим сы­новь­ям, Ах­ме­ту и Ала­эди­ну, но Ах­мет вне­зап­но умер в 1437 году, а че­рез 6 лет был та­инс­твен­ным спо­собом умерщ­влен и его вто­рой брат Ала­эдин. Му­рад сроч­но приз­вал единс­твен­но­го, ос­тавше­гося в жи­вых сына ко дво­ру и на­нял для его обу­чения луч­ших ре­пети­торов во гла­ве с кур­дом Ах­ме­дом Ку­рани. Мех­мед по­лучил от­личное об­ра­зова­ние. Он был пре­вос­ходно ос­ве­дом­лен в об­ласти фи­лосо­фии и раз­личных наук, ос­но­ватель­но зна­ком с ис­ламс­кой и гре­чес­кой ли­тера­турой. По­мимо ту­рец­ко­го, Мех­мед бег­ло го­ворил на гре­чес­ком, арабс­ком, ла­тинс­ком, пер­сидс­ком и древ­не­ев­рей­ском язы­ках. Мех­ме­ду было все­го 12 лет, ког­да его отец Му­рад ре­шил на­чать при­об­щать его к ис­кусс­тву уп­равле­ния го­сударс­твом. Му­рад сде­лал Мех­ме­да пра­вите­лем им­пе­рии под опе­кой сво­его ста­рого и вер­но­го дру­га ви­зиря Ха­лиля, а сам ре­шил уда­лить­ся от дел. Нес­мотря на свой воз­раст, Мех­мед сра­зу по­казал свой ха­рак­тер. Мех­мед под­ру­жил­ся с мо­лодым дер­ви­шем-ере­тиком, но ве­ликий ви­зирь Ха­лиль, бу­дучи ор­то­док­саль­ным му­суль­ма­нином, счи­тал не нуж­ным и опас­ным та­кое об­ще­ние. Ха­лиль, сам сын и внук ви­зиря, счи­тал, что он луч­ше зна­ет, с кем не­об­хо­димо об­щать­ся столь юно­му сул­та­ну, но Мех­мед твер­до ре­шил пос­ту­пать по-сво­ему. Столк­но­вение меж­ду юным Мех­ме­дом и ве­ликим ви­зирем, ко­неч­но, за­кон­чи­лось по­бедой Ха­лиля. Дер­виш-ере­тик был пе­редан в руки вер­ховно­му муф­тию Фах­редди­ну, ко­торый, по со­вету Ха­лиля, и под­го­ворил чернь сжечь ере­тика.

Ве­ликий ви­зирь Ха­лиль ехал навс­тре­чу но­вому пра­вите­лю им­пе­рии и вспо­минал, как он при­ложил мас­су уси­лий, что­бы Му­рад ли­шил Мех­ме­да нас­ледс­тва, но все тщет­но, те­перь все уже позд­но. Му­рада нет, Мех­мед — но­вый пра­витель. Кто как ни Ха­лиль Чан­дарлы по­нимал, что Мех­мед — это вой­на, вой­на на вы­жива­ние, и кто в ней по­бедит, еще не ясно. Имен­но Ха­лил знал, что Мех­мед име­ет одну цель в сво­ей жиз­ни и эта цель — Конс­тан­ти­нополь.

Ук­ра­ина. Киев. Май. 1999 год.

Ка­тери­на ло­вила себя на мыс­ли, что бо­ит­ся спро­сить Конс­тан­ти­на о мо­лодом че­лове­ке, ко­торый встре­тил их у подъ­ез­да. Конс­тан­тин за­дер­жался поч­ти на час с ним у подъ­ез­да, и уже поч­ти час был дома, а она все не на­ходи­ла слов, что­бы на­чать раз­го­вор. Она удив­ля­лась сво­ей ро­бос­ти, в душе даже сме­ялась над со­бой, но спро­сить, спро­сить она бо­ялась, и это был факт.

Конс­тан­тин на­чал раз­го­вор пер­вым.

— Мне не­об­хо­димо уехать.

— Куда?

— Впро­чем, ты по­едешь со мной.

— Куда?

— В Конс­тан­ти­нополь или… точ­нее… в Стам­бул…

— За­чем?

— Я не могу тебе сей­час все объ­яс­нить, но там… там ты все уз­на­ешь.

— А день­ги, день­ги у нас на это есть?

— У нас есть бан­ковс­кий де­позит. Их бу­дет дос­та­точ­но.

— Но это пос­ледние день­ги?

— Я так не ду­маю. За­будь об этом. Ско­ро этой проб­ле­мы не бу­дет.

Прош­ло три дня. Они за­нима­лись сбо­рами в по­езд­ку, и вро­де бы все шло ров­но и спо­кой­но, но Ка­тери­на не на­ходи­ла от­ве­тов на мно­гие воп­ро­сы, и чем боль­ше она об этом ду­мала, тем их все было боль­ше и боль­ше. По­чему они долж­ны туда ехать, где они там бу­дут жить, кто их там ждет? Это­го она не зна­ла. Еще боль­ше она уди­вилась, ког­да Конс­тан­тин ре­шил брать па­лат­ку с со­бой.

— За­чем нам па­лат­ка? Мы что бу­дем жить в па­лат­ке?

— Ско­рее все­го, да, пер­вое вре­мя мы бу­дем жить в па­лат­ке.

— Но это же глу­по!

— Что глу­по?

— Все глу­по! Куда, за­чем мы едим? Ты снял все день­ги с де­пози­та, ты фак­ти­чес­ки ра­зорил нас. У нас боль­ше ни­чего нет.

— Ты хо­чешь ос­тать­ся дома?

— Расс­ка­жи мне все… Кто этот па­рень, ко­торо­го мы встре­тили у подъ­ез­да? За­чем нам нуж­но ехать в Стам­бул? Что во­об­ще про­ис­хо­дит. Меня все вре­мя не по­кида­ет стран­ное чувс­тво, что ско­ро что-то слу­чит­ся, что-то очень важ­ное.

— Еще не вре­мя тебе все уз­нать. Так ты ос­та­ешь­ся дома? Прос­то от­веть…

— Нет, я еду с то­бой!

Март 2007 год. Нью-Йорк. По­меще­ние од­ной из бирж. Утро

Сер­гей сто­ит один у ог­ромно­го окна от по­тол­ка до са­мого пола в ог­ромном зале. Зал боль­шой, не ме­нее ста квад­ратных мет­ров, и фак­ти­чес­ки без ме­бели. Толь­ко стол, ко­жаное крес­ло и на сто­ле но­ут­бук. За ок­ном дождь, и в зале фак­ти­чес­ки тем­но. В даль­нем углу в ка­мине го­рят по­ленья, и свет огня ос­ве­ща­ет этот даль­ний угол зала и кар­ти­ны на сте­нах. На сто­ле Сер­гея сра­баты­ва­ет пе­рего­вор­ное уст­рой­ство в тер­ми­нале.

— Сер­гей Вла­дими­рович, к Вам приш­ли.

— Кто?

— Он предс­та­вил­ся Иоан­ном Дал­ма­тасом.

— Хо­рошо, про­пус­ти­те.

В зал за­шел вы­сокий и стат­ный со­рока­пяти­лет­ний муж­чи­на. Ши­роко улы­ба­ясь, он пер­вым об­ра­тил­ся к Сер­гею: «У тебя ог­ромный ка­бинет, Иоанн!»

— Он мне на­поми­на­ет дом, но про­шу не на­зывать меня Иоан­ном.

— Как ска­жешь, Сер­гей Вла­дими­рович, как ска­жешь. Так ты все еще ску­ча­ешь по дому в Минс­тре? — Да­вай о деле, Дал­ма­тас. Ты ви­дел отца? Да, кста­ти, с ка­ких это пор ты на­чал предс­тав­лять­ся сво­им име­нем?

— А что, твои сек­ре­тар­ши зна­ют ис­то­рию? Да я уве­рен, они даже о на­шей им­пе­рии ни­ког­да не слы­шали, а обо мне и по­дав­но… Прос­то у меня се­год­ня хо­рошее наст­ро­ение… А нас­чет отца — да, все так и есть. Уже по­шел отс­чет дней. Все уже го­тово, и все уже го­товы. Мир на гра­ни на­чала вой­ны…

— Что ты та­кой ве­селый? По ста­рой при­выч­ке пе­ред бит­вой ад­ре­налин бу­дора­жит кровь? Нам нуж­на дата на­чала, Дал­мастас! Толь­ко зная точ­ную дату, мож­но го­ворить о стоп­ро­цент­ной воз­можнос­ти ус­пе­ха.

— Я по­нимаю, Иоанн, из­ви­ни, Сер­гей, но это пока проб­ле­ма.

— Ког­да мы бу­дем знать дату? Если мы бу­дем знать дату, нам бу­дет еще не­об­хо­димо два дня на под­го­тов­ку. Мы мо­жем не ус­петь! Что за проб­ле­ма?

— Фе­офил про­сил два дня и тре­бовал, что­бы твоя Еле­на ему не по­мога­ла. Во-пер­вых, это опас­но, во-вто­рых, мо­жет толь­ко нав­ре­дить. Ин­форма­ция по­пала к ней слу­чай­но, и са­мого это­го фак­та уже дос­та­точ­но, что­бы счи­тать ее мис­сию вы­пол­ненной. Русс­кие, ки­тай­цы, ЦРУ, ФБР…Она мо­жет «вля­пать­ся» куда угод­но. Кого толь­ко нет в близ­ком ок­ру­жении пре­зиден­та. Она ведь прос­то дев­чонка. Ни с кем ни­каких пе­рего­воров, расс­про­сов она не долж­на вес­ти. Это ясно?

— Хо­рошо, я по­гово­рю с ней. Отец го­ворил о день­гах? Ему бу­дет не­об­хо­дима еще наша по­мощь?

— Ну, ты же зна­ешь, он всег­да го­ворит о день­гах! Да он про­сит еще по­лови­ну. И это толь­ко сей­час, да­лее по­надо­бит­ся боль­ше, нам­но­го боль­ше!

— Он про­сит еще пять­сот мил­ли­онов дол­ла­ров? И пря­мо сей­час? По­том еще? Ну, это слиш­ком мно­го! За­чем ему столь­ко?

— Не ду­май об отце пло­хо, Иоанн! Фе­офил Па­ле­олог зна­ет что де­ла­ет. Ко­неч­но, для того, что­бы уз­нать дату, та­кие сум­мы не нуж­ны, тем бо­лее что вряд ли он бу­дет под­ку­пать кого-либо, это слиш­ком опас­но. Ста­рые свя­зи, хо­роший ве­чер в рес­то­ране, дру­жес­кая бе­седа, по­мощь в ка­кой-либо проб­ле­ме, мо­жет, одол­жит кому пару со­тен — вот все средс­тва, ко­торые он бу­дет ис­поль­зо­вать, но за­дача у него ведь не толь­ко в дате?

— А в чем еще его за­дача? На дан­ный мо­мент одна. Уз­нать дату на­чала опе­рации в Ира­не. Все, бо­лее дру­гих за­дач не знаю.

— Ну по­чему, по­чему я все вре­мя го­ворю одну и ту же фра­зу! Сот­ни лет про­ходят, а я ее все пов­то­ряю… Ты мо­лод еще, Иоанн… Сра­зу все не улав­ли­ва­ешь!

Сер­гей впер­вые, в от­ли­чие от Дал­ма­таса, за вре­мя бе­седы улыб­нулся.

— Но я дей­стви­тель­но не по­нимаю!

— Иоанн, точ­нее, Сер­гей Вла­дими­рович, ты дол­жен по­нимать, что, зная дату, вы сни­мете проб­ле­му толь­ко на оп­ре­делен­ный мо­мент, вы не смо­жете ее уст­ра­нить во­об­ще, в кор­не.

— Что­бы уст­ра­нить ее в кор­не, не­об­хо­димо за­менить ру­ководс­тво стра­ны, да и это­го, воз­можно, мало… Вы что за­дума­ли? Вы хо­тите убить пре­зиден­та?

— Ус­по­кой­ся, ник­то не со­бира­ет­ся уби­вать тво­его тес­тя! Хотя он уже это дав­но зас­лу­жил…

— Это глу­пая шут­ка, Дал­ма­тас!

— Из­ви­ни, из­ви­ни, Сер­гей Вла­дими­рович, за тес­тя, из­ви­ни… выр­ва­лось… План сов­сем иной. Аме­рикан­цам нуж­на проб­ле­ма, и та­кая, ко­торая зас­та­вит их ду­мать о ней бо­лее, чем об Ира­не.

— И что это за проб­ле­ма? Ка­кую проб­ле­му вы хо­тите им соз­дать?

— Мы хо­тим им пов­то­рить кри­зис 1929 года. Если все пой­дет как надо, то Ри­чард Нор­ман Перл не толь­ко даст старт иск­ре для это­го пла­мени, но и за­рабо­та­ет на этом в каз­ну им­пе­рато­ра боль­шие день­ги. А это уже не ка­кие-то жал­кие пять­сот мил­ли­онов… Ты же зна­ешь отца!

— Но Вы не смо­жете соз­дать проб­ле­му аме­рикан­цам и не соз­дать ее дру­гим стра­нам. Им­пе­ратор в кур­се ва­ших пла­нов?

— Еще рано док­ла­дывать. Мы толь­ко на­чина­ем со­бирать ин­форма­цию.

1451 год (18 фев­ра­ля). Анд­ри­ано­поль. До па­дения Ви­зан­тий­ской им­пе­рии ос­та­лось 2 года.

Мех­мед со сво­ей сви­той встре­тил про­цес­сию из Анд­ри­ано­поля во гла­ве с ве­ликим ви­зирем Ха­лилем не­дале­ко от го­рода. Ве­ликий ви­зирь и вы­сокие са­нов­ни­ки Анд­ри­ано­поля шли пеш­ком пе­ред ко­нем сул­та­на Мех­ме­да до са­мого го­рода.

При­быв во дво­рец, мо­лодой сул­тан уст­ро­ил при­ем, на ко­тором и ут­вердил на ста­рой долж­нос­ти ве­лико­го ви­зиря Ха­лиля. Ка­залось, что мо­лодой сул­тан не пла­ниру­ет ни­чего ме­нять, но это толь­ко так ка­залось. Вто­рой ви­зирь и луч­ший друг Ха­лиля — Ис­хак-паша — был наз­на­чен пра­вите­лем Ана­толии. Это был вы­сокий и по­чет­ный пост, но он ли­шал Ха­лиля серь­ез­ной под­держ­ки во двор­це, и это Ха­лиль сра­зу по­нял. По­мощ­ни­ками Ха­лиля были наз­на­чены Са­руд­жа-паша, За­ганос-паша и глав­ный ев­нух Ше­хабед­дин. Это были все пре­дан­ные люди, но они были пре­даны Му­раду и те­перь его сыну Мех­ме­ду, но не Ха­лилю. Ве­ликий ви­зирь по­нимал это луч­ше всех.

На при­ем была приг­ла­шена так­же дочь Иб­ра­гим-бея, жена по­кой­но­го сул­та­на Му­рада. Она приш­ла вы­разить Мех­ме­ду со­болез­но­вания в свя­зи со смертью отца, и мо­лодой сул­тан сер­дечно ее при­нял. В то вре­мя, пока Мех­мед лю­без­но при­нимал у себя быв­шую жену сво­его отца, его слу­ги уто­пили в ку­паль­не ее ма­лень­ко­го сына Ах­ме­да.

Во двор­це на­чинал дей­ство­вать но­вый по­рядок…

Тур­ция. Стам­бул. 28 Мая. 1999 год.

Прош­ло уже 546 лет, и этот парк в го­роде Стам­бу­ле уже мало на­поми­нал то мес­то, до­лину Ли­коса, на ко­торой за­кон­чил свой зем­ной путь пос­ледний им­пе­ратор ве­ликой Ви­зан­тий­ской им­пе­рии Конс­тан­тин.

Анг­лий­ский язык Ка­тери­на зна­ла хо­рошо, в от­ли­чие от Конс­тан­ти­на, что и по­мог­ло им дос­та­точ­но чет­ко объ­яс­нить так­систу, куда же им имен­но не­об­хо­димо ехать. При­быв в Стам­бул, Ка­тери­на уди­вилась, как хо­рошо ори­ен­ти­ру­ет­ся в го­роде Конс­тан­тин. Она пе­рево­дила текст, ко­торый Конс­тан­тин го­ворил так­систу, и все вре­мя удив­ля­лась, от­ку­да он все зна­ет. Они дос­та­точ­но быст­ро наш­ли это мес­то. Зап­ла­тив так­систу, Конс­тан­тин выг­ру­зил вещи пря­мо на ас­фаль­ти­рован­ную до­рож­ку боль­шо­го пар­ка. По нему было вид­но, как он взвол­но­ван. Ка­тери­на сми­рилась с лю­бым раз­ви­ти­ем со­бытий, но перс­пек­ти­ва жить в па­лат­ке в пар­ке при­вела ее в шок.

— Куда ты меня при­вез? Мы что здесь бу­дем жить?

— Да, это вре­мен­но…

— Вре­мен­но? Что зна­чит вре­мен­но? Вре­мен­но это сколь­ко? День или год?

— Ее уже нет. Она вы­сох­ла.

— Кого нет, кто вы­сох?

— Здесь была ма­лень­кая ре­чуш­ка — Ли­кос. Ее боль­ше нет… она, на­вер­ное, вы­сох­ла.

Го­лос Конс­тан­ти­на дро­жал, но Ка­тери­ну это вы­вело из себя.

Она чувс­тво­вала, как ее на­пол­ня­ет злость. Ка­тери­на с пол­ной яс­ностью имен­но сей­час ощу­тила не­лепость си­ту­ации, в ко­торой они, или, точ­нее, она ока­залась. Ка­тери­на сто раз себе го­вори­ла, что мужу нуж­но до­верять, и чаще все­го она чувс­тво­вал но­вое для себя чувс­тво до­верия к мужу, ко все­му, что он де­ла­ет, но иног­да ее, как вол­ной, нак­ры­вала злость. Она вдруг как бы про­сыпа­лась и не мог­ла по­нять, где она и за­чем она здесь. Сей­час был имен­но та­кой миг. Конс­тан­тин ста­вил па­лат­ку, а она пла­кала. Чувс­тва от­ча­яния, жа­лос­ти к себе пол­ностью ох­ва­тили ее. Если до при­ез­да сюда она еще на­де­ялась на ка­кое-то чудо, она предс­тав­ля­ла, что они жи­вут в Тур­ции, в прек­расном оте­ле на бе­регу моря, то здесь, в пар­ке, в па­лат­ке… нет, та­кого заг­ра­нич­но­го от­ды­ха она себе и в страш­ном сне не мог­ла предс­та­вить. Конс­тан­тин мол­ча пос­та­вил па­лат­ку и на­чал го­товить еду. Ка­тери­на не по­мога­ла ему. Она нем­но­го ус­по­ко­илась и на­чала опять дос­та­вать мужа воп­ро­сами.

— По­чему ты не от­ве­ча­ешь на мои воп­ро­сы? Или у тебя нет от­ве­тов на мои прос­тые воп­ро­сы? Так я их пов­то­рю? Сколь­ко вре­мени мы здесь бу­дем жить? И во­об­ще, по­чему имен­но здесь? Чем так прив­лек тебя этот парк?

— Катя, прос­то до­верь­ся мне. Ско­ро все из­ме­нить­ся, я уве­рен. Здесь мы бу­дем жить нес­коль­ко дней. Я жду не­кото­рых лю­дей. Они при­дут, и мы уедем. Это все. Бо­лее я не могу тебе ни­чего сей­час объ­яс­нить.

Прак­ти­чес­ки весь ос­та­ток дня Ка­тери­на мол­ча­ла. Конс­тан­тин ее хо­рошо знал и по­нимал, что она злит­ся на него, но ус­по­ко­ить ее ему было не­чем.

Конс­тан­ти­на раз­бу­дил шум воз­ле па­лат­ки. Он вклю­чил фо­нарик: Ка­тери­ны ря­дом не было.

Вый­дя из па­лат­ки, Конс­тан­тин уви­дел, что Ка­тери­на что-то очень эмо­ци­ональ­но до­казы­вала по­лицей­ским. Она не уви­дела, а ско­рее по­чувс­тво­вала, что Конс­тан­тин уже сто­ит сза­ди, и обер­ну­лась.

— Они хо­тят, что­бы мы не­мед­ленно уб­ра­ли па­лат­ку. У нас мо­гут быть боль­шие проб­ле­мы. Что мне им от­ве­тить?

— Ска­жи им, что нам раз­ре­шил их на­чаль­ник. Ска­жи, что у нас есть раз­ре­шение.

— Что? Ка­кое раз­ре­шение? Кос­тя, при­думай что-то бо­лее прав­до­подоб­ное! Нас арес­ту­ют!

— Прос­то ска­жи им это. Пусть свя­жут­ся со сво­им ру­ководс­твом. Они долж­ны до­ложить о нас выше.

Ка­тери­на на­чала пе­рево­дить все по­лицей­ским. На удив­ле­ние Ка­тери­ны по­лицей­ские ста­ли ме­нее аг­рессив­ны­ми и ста­ли док­ла­дывать выше о слу­чив­шемся. Прош­ло де­сять ми­нут. Все жда­ли. По­лицей­ские ни­куда не уез­жа­ли, но уже и не выд­ви­гали ни­каких тре­бова­ний. Они все вре­мя с кем-то го­вори­ли из сво­его ав­то­моби­ля. Еще че­рез де­сять ми­нут они со­об­щи­ли Ка­тери­не, что ждут сво­его шефа, он едет сюда лич­но.

Ка­тери­на удив­ля­лась спо­кой­ствию Конс­тан­ти­на. Она была вся как на «игол­ках». Ей ка­залось, что ее серд­це сей­час вып­рыгнет. Свое сос­то­яние она ма­шиналь­но на­чала вып­лески­вать на Конс­тан­ти­на.

— Ну и что мы ждем? Что за чушь, это твое раз­ре­шение? Сей­час при­едет на­чаль­ство, и что? Что ты им по­кажешь, что ты им расс­ка­жешь? Что???

Конс­тан­тин не от­ве­чал, он прос­то вер­нулся в па­лат­ку. Ка­тери­на ос­та­лась одна в све­те фар по­лицей­ской ма­шины.

Че­рез пол­ча­са к ним подъ­ехал бе­лый джип, из него вы­шел дос­та­точ­но мо­лодой че­ловек в штатс­ком. По­лицей­ские крат­ко до­ложи­ли ему си­ту­ацию. Ка­тери­на уди­вилась, что он при­ехал один, она ожи­дала как ми­нимум сот­ню по­лицей­ских и гру­зовой ав­то­мобиль, куда их с Конс­тан­ти­ном по­садят, скру­тив руки сза­ди. Даль­ней­шие со­бытия еще бо­лее ее уди­вили. Мо­лодой че­ловек, выс­лу­шав док­лад, при­казал по­лицей­ским уда­лить­ся, что они тот час же и сде­лали. Они ос­та­лись вдво­ем пе­ред па­лат­кой в све­те фар его джи­па. Что-что, но та­кого раз­ви­тия со­бытий Ка­тери­на ни­как не ожи­дала. Мо­лодой че­ловек по­дошел к ней и на чис­тей­шем анг­лий­ском за­дал воп­рос: «Кто Вы?»

— Мы из Ук­ра­ины.

— Цель Ва­шего при­ез­да в Стам­бул?

— Так хо­тел мой муж, это его надо спра­шивать.

— Как зо­вут Ва­шего мужа?

— Конс­тан­тин

— Где он сей­час?

— Он здесь!

Ка­тери­на ука­зала на па­лат­ку и, по­вер­нувшись, пы­талась отк­рыть ее, но в этот са­мый мо­мент она уви­дела Конс­тан­ти­на. Она сра­зу наб­ро­силась на него: «Что ты си­дишь там, иди, объ­яс­няй цель на­шего при­ез­да сюда и за­чем мы…» На пос­леднем сло­ве она вновь по­вер­ну­лась в сто­рону мо­лодо­го че­лове­ка и за­мол­ча­ла на по­лус­ло­ве. То, что она уви­дела, по­рази­ло ее. Мо­лодой че­ловек, скло­нив­шись (пра­вое ко­лено на зем­ле, ле­вое сог­ну­то и на нем рука), сто­ял пе­ред ними…

Конс­тан­тин по­дошел к нему и за­дал воп­рос на язы­ке, ко­торый Ка­тери­на не зна­ла. Мо­лодой че­ловек от­ве­тил ему. Они на­чали го­ворить. Ка­тери­на сто­яла ря­дом, но не по­нима­ла ни сло­ва, о чем они го­ворят. Она ви­дела, что мо­лодой че­ловек очень ро­бе­ет и нем­но­го даже за­икает­ся, от­ве­чая на воп­ро­сы Конс­тан­ти­на. Че­рез де­сять ми­нут мо­лодой че­ловек уехал, и они опять ос­та­лись одни. Все вок­руг стих­ло. Конс­тан­тин и Ка­тери­на вер­ну­лись в па­лат­ку. Уже в па­лат­ке они ус­лы­шали, что к па­лат­ке подъ­ехал ав­то­мобиль. Ка­тери­на ис­пу­ган­но пос­мотре­ла на Конс­тан­ти­на: «Кто это еще?».

— Это по­лицей­ская ма­шина.

— Что опять?

— Нет, они здесь, что­бы ох­ра­нять нас. Нас ник­то се­год­ня бо­лее не пот­ре­вожит…

— На ка­ком язы­ке ты го­ворил с этим по­лицей­ским? От­ку­да ты зна­ешь этот язык?

— Мно­го лет на­зад здесь го­вори­ли на этом язы­ке.

— Кос­тя, что про­ис­хо­дит? Что слу­чилось? Кто ты? Мне страш­но.

— Не бой­ся. До­верь­ся мне. Ско­ро ты все уз­на­ешь, а на се­год­ня хва­тит уже воп­ро­сов. Да­вай спать…

Март 2007 год. Рим. Ва­тикан. За­мок Свя­того Ан­ге­ла. Зал в од­ном из про­ходов il passetto.

Сер­гей ред­ко встре­чал­ся с До­ном Фран­сиско. Бу­дучи обыч­ным про­фес­со­ром в Уни­вер­си­тете, Дон Фран­сиско мало от­ли­чал­ся внеш­не от сво­их кол­лег, и ник­то из тех, с кем он об­щался каж­дый день, даже не до­гады­вал­ся, кто же он на са­мом деле. Дон Фран­сиско ку­риро­вал весь Ев­ро­пей­ский ре­ги­он.

Дата была уже из­вест­на, и те­перь было не­об­хо­димо сог­ла­совать окон­ча­тель­ные дей­ствия всех струк­тур, на всех эта­пах. Поч­ти ты­сяча лю­дей в раз­ных час­тях мира жи­вет раз­ной жизнью, хо­дит на ра­боту, учит­ся, же­нит­ся, но всех их объ­еди­ня­ет одно сло­во — лю­бовь. Они во­ины Ве­ликой Свя­той Ви­зан­тий­ской Им­пе­рии…

Зай­дя в ог­ромный зал, Сер­гей сра­зу об­ра­тил вни­мание на ка­мин в углу этой боль­шой ком­на­ты. Было уди­витель­но уви­деть здесь, под зем­лей, та­кой ог­ромный зал и тем бо­лее уди­витель­но уви­деть го­рящий ка­мин… Мо­нах про­вел Сер­гея в зал и вы­шел, ос­та­вив их од­них. Дон Фран­сиско был как всег­да улыб­чив и спо­ко­ен: «Рад ви­деть тебя, Иоанн!».

— Здравс­твуй­те. Дон Фран­сиско, я так­же рад на­шей встре­че. Для меня всег­да честь встре­чать­ся с Вами.

— Так что, Иоанн, твой отец свою за­дачу вы­пол­нил: дата из­вест­на — и те­перь наша оче­редь дей­ство­вать… Что ты так взвол­но­ван?

— Да, Дон Фран­сиско, дата из­вест­на, но у нас слож­ная за­дача, уже пот­ра­чены мил­ли­ар­ды дол­ла­ров на под­го­тов­ку. Ос­та­новить на­чало во­ен­ных дей­ствий в этот раз бу­дет слож­но как ни­ког­да.

Дон Фран­сиско улыб­нулся: «Все так, Иоанн, но ведь имен­но мы вла­де­ем од­ной из са­мых мо­гущест­вен­ных сил во Все­лен­ной, а зна­чит, все бу­дет так, как нуж­но».

Дон Фран­сиско ука­зал Сер­гею на крес­ло, а сам вер­нулся за свой ог­ромный стол ря­дом с ка­мином. Он пер­вым про­дол­жил раз­го­вор: «Мо­лит­ва — вот одна из са­мых мо­гущест­вен­ных сил во Все­лен­ной. Сво­ими мо­лит­ва­ми и во­об­ра­жени­ем мы соз­да­ли мир, в ко­тором мы жи­вем. Все на­чина­ет­ся внут­ри нас и толь­ко по­том на­ходит свой путь во внеш­ний мир. Сила на­шей сов­мест­ной мо­лит­вы раз­ру­шит лю­бые прег­ра­ды и ре­шит лю­бые за­дачи. Мир уже нас­ту­пил, и Вы долж­ны это знать».

— Мне ну­жен Ваш со­вет, Дон Фран­сиско.

— Да, ко­неч­но, Иоанн!

— Отец и Дал­ма­тас пла­ниру­ют при­мене­ние фи­нан­со­вых ры­чагов для дав­ле­ния на Аме­рику с целью от­вести вни­мание от во­ен­ных воп­ро­сов.

— Да, я знаю об этих пла­нах. Соз­да­ние кри­зиса в стра­не, где он и так бли­зок, не та­кое и слож­ное дело, но не это наша глав­ная цель.

— А что есть наша глав­ная цель?

— Мир для все­го су­щего, ибо та­кова сей­час воля Бога!

1451 год. Лето. До па­дения Ви­зан­тий­ской им­пе­рии ос­та­лось 2 года.

К лету весть о том, что на прес­тол всту­пил Мех­мед, раз­неслась по всей Ев­ро­пе, и в Ад­ри­ано­поль хлы­нул це­лый по­ток иност­ран­ных по­соль­ств. Од­ни­ми из пер­вых при­были пос­лы им­пе­рато­ра Конс­тан­ти­на. Они были луч­ше всех ос­ве­дом­ле­ны о ха­рак­те­ре сул­та­на, но при­ем про­шел даже луч­ше, чем ожи­далось. Сул­тан Мех­мед не толь­ко пок­лялся пе­ред ними на Ко­ране, что бу­дет ува­жать тер­ри­тори­аль­ную це­лост­ность Ви­зан­тии, но и обе­щал вып­ла­чивать не­об­хо­димую сум­му де­нег на со­дер­жа­ние от­то­манс­ко­го прин­ца Ох­ра­на, пока он бу­дет на­ходить­ся в по­чет­ном пле­ну в Конс­тан­ти­нопо­ле.

Мно­гие счи­тали, что но­вый сул­тан на­ходит­ся под вли­янием ста­рого ве­лико­го ви­зиря Ха­лиля, ко­торый всег­да раз­де­лял ми­ролю­бивые взгля­ды быв­ше­го Сул­та­на Му­рада. Это было ошиб­кой. Вли­яние Ха­лиля уже не было столь вы­соко, как мог­ло ка­зать­ся. Его со­юз­ник Ис­хак — паша был да­леко в Ана­толии, а вто­рой ви­зирь За­ганос-паша ни­ког­да не был дру­гом Ха­лиля. Ха­лиль ос­та­вал­ся один, а вли­яние сто­рон­ни­ков вой­ны во двор­це пос­то­ян­но воз­раста­ло.

Ев­ро­па жила ил­лю­зи­ей, что но­вый сул­тан не име­ет вы­да­ющих­ся спо­соб­ностей, фи­гура нез­на­читель­ная и во­об­ще не мо­жет быть опас­на для хрис­ти­анс­ко­го мира. Папа Ни­колай V, сме­нив­ший в 1447 году Ев­ге­ния IV, не был рас­по­ложен по­могать Ви­зан­тии, так как Конс­тан­ти­нополь не вы­пол­нял ус­ло­вия унии, под­пи­сан­ной им­пе­рато­ром во Фло­рен­ции.

Конс­тан­тин нап­ра­вил в Рим к папе сво­его пос­ла с дру­жес­ким пос­ла­ни­ем и с пись­мом про­тив­ни­ков унии. В пись­ме к папе, под­пи­сан­ном мно­гими про­тив­ни­ками унии, пред­ла­галось соб­рать но­вый Со­бор, на этот раз в Конс­тан­ти­нопо­ле, ко­торый и стал бы дей­стви­тель­но Все­ленс­ким. Рас­чет Конс­тан­ти­на и его сто­рон­ни­ков был на то, что сто­рон­ни­ков Вос­точной Пат­ри­ар­хии на этом со­боре бу­дет боль­шинс­тво, а чис­ло предс­та­вите­лей Римс­кой Церк­ви не мо­жет быть боль­шим. Текст пись­ма от­ка­зал­ся под­пи­сать Ген­на­дий Схо­ларий, ко­торый счи­тал, что нет смыс­ла в этом пос­ла­нии, и он ока­зал­ся прав! Конс­тан­тин по­лучил пос­ла­ние Папы, в ко­тором пред­ла­галась по­мощь Свя­той Римс­кой Церк­ви толь­ко при ус­ло­вии при­нятия ра­нее под­пи­сан­но­го акта унии. Уль­ти­матум, по­лучен­ный им­пе­рато­ром Конс­тан­ти­ном, толь­ко уси­лил вли­яние и из­вест­ность Ген­на­дия и ос­ложнил по­ложе­ние им­пе­рии. По­мощи ждать было уже не от­ку­да. Ви­зан­тий­ская Им­пе­рия ос­та­валась одна пе­ред над­ви­га­ющей­ся опас­ностью.

Тур­ция. Стам­бул. 29 Мая. 1999 год.

Ка­тери­ну раз­бу­дил шум воз­ле па­лат­ки. Пе­релет из Ук­ра­ины, по­том ноч­ные со­бытия ее уто­мили, но шум воз­ле па­лат­ки все воз­растал, и она прос­ну­лась. Се­год­ня ей прис­нился стран­ный сон. Это было по­хоже на сказ­ку, но сказ­ка была слиш­ком ре­аль­ной. Прек­расный за­мок, слу­ги, фон­та­ны, ее няня и неж­ный по­целуй отца. Его сло­ва: «Люб­лю тебя, моя прин­цесса». Ка­тери­на прос­ну­лась и бо­ялась отк­рыть гла­за, она не хо­тела пре­рывать этот сон, она уже слы­шала шум воз­ле па­лат­ки, она уже по­нима­ла, что не­об­хо­димо прос­нуть­ся, но од­новре­мен­но еще про­дол­жа­ла ви­деть свой сон и так не хо­тела его прер­вать. Боль­шой дом, слу­ги, ши­кар­ные сады, ее ог­ромная спаль­ня с ви­дом на прек­расный фон­тан… Что это за вре­мя? Все было так близ­ко и зна­комо… Ка­тери­на впер­вые в жиз­ни ощу­тила та­кой при­лив неж­ности и спо­кой­ствия в душе. До­рино Гат­ти­лузи, До­рино Гат­ти­лузи, папа, папа… Про­сыпа­ясь она шеп­та­ла эти сло­ва и, даже отк­рыв уже гла­за, пов­то­рила их нес­коль­ко раз…

Конс­тан­ти­на ря­дом не было. Воз­ле па­лат­ки слы­шались мно­гочис­ленные го­лоса. Она ис­пу­галась. Она сра­зу по­дума­ла о по­лиции: «Они все-таки нас арес­ту­ют». Она бо­ялась даже выг­ля­нуть из па­лат­ки, но ус­лы­шала гром­кий возг­лас, по­хожий на ко­ман­ду, на не­понят­ном ей язы­ке, и лю­бопытс­тво взя­ло верх над ее стра­хом. Она была го­това уви­деть по­лицей­ских, по­лицей­ские ма­шины, да все что угод­но, но то, что она уви­дела, по­верг­ло ее в шок…

По до­рож­ке пар­ка, по обе­им ее сто­ронам, сто­яли сот­ни муж­чин раз­ных на­ци­ональ­нос­тей и воз­раста. Оде­ты все были по-раз­но­му: кто-то в во­ен­ной фор­ме, кто-то в сред­не­веко­вых ла­тах с ме­чами и щи­тами в ру­ках, кто-то в обыч­ной граж­данс­кой одеж­де. Мно­гие дер­жа­ли зна­мена, вы­сокие пики, щиты, мечи. По­лицей­ских так­же было мно­го, но они все сто­яли на зе­леной зоне га­зонов и прос­то сле­дили за тем, что­бы ник­то не ме­шал. Конс­тан­тин был в цент­ре, в ок­ру­жении нес­коль­ких лю­дей. Ка­тери­на ви­дела и по­нима­ла, что все эти люди из раз­ных стран, раз­ных на­ци­ональ­нос­тей, все они здесь толь­ко с од­ной целью, и эта цель — встре­ча с Конс­тан­ти­ном. Вок­руг сто­ял силь­ный шум: где-то вда­ли зву­чал горн и был слы­шен стук ба­рабан­но­го боя. К Конс­тан­ти­ну по оче­реди под­хо­дили муж­чи­ны, они ос­та­нав­ли­вались пе­ред ним, прек­ло­нив одно ко­лено и скло­нив го­лову. Ка­тери­на сто­яла воз­ле па­лат­ки и не ре­шалась по­дой­ти к мужу, но в этот мо­мент вы­сокий муж­чи­на лет со­рока пяти, сто­яв­ший спра­ва от Конс­тан­ти­на, уви­дел ее и об­ра­тил на это вни­мание Конс­тан­ти­на, спра­шивая на что-то его раз­ре­шения. Конс­тан­тин пос­мотрел на Ка­тери­ну, и ей на мгно­вение ста­ло даже как-то не по себе от его взгля­да, она ин­ту­итив­но по­чувс­тво­вала, что там, впе­реди, сре­ди всех этих лю­дей уже сто­ит не ее Кос­тя, а кто-то иной, ве­ликий и мо­гущест­вен­ный, ради од­ной встре­чи с ко­торым здесь соб­ра­лось столь­ко лю­дей. Их взгля­ды встре­тились. Ка­тери­на не зна­ла, что ей де­лать, она прос­то смот­ре­ла на Конс­тан­ти­на и ро­бела сде­лать даже шаг в его сто­рону. И в этот са­мый мо­мент, ког­да в ее душе ро­бость уже на­чала пе­рехо­дить в страх, Конс­тан­тин вдруг улыб­нулся, и его лицо ста­ло та­ким род­ным и зна­комым. Это был ее Кос­тя, нес­мотря ни на что, это был ее Кос­тя, это имен­но он сто­ял там, вда­ли, сре­ди всех этих лю­дей. Ка­тери­на улыб­ну­лась ему в от­вет, и в этот са­мый мо­мент она по­чувс­тво­вала та­кой при­лив ра­дос­ти в душе, что ее ро­бость и страх мо­мен­таль­но ис­па­рились в ве­сен­нем воз­ду­хе Стам­бу­ла. Гром­кая и рез­кая ко­ман­да ог­лу­шила воз­дух — и вся эта ты­сяча муж­чин в один миг раз­верну­лась в сто­рону Ка­тери­ны и опус­ти­лась на одно ко­лено, прек­ло­нив го­лову. Мо­мен­таль­но ста­ло тихо, сов­сем тихо. Ка­тери­на пос­мотре­ла по сто­ронам. Толь­ко сей­час, ког­да ры­цари опус­ти­лись на одно ко­лено, мож­но было уви­деть, как же их мно­го се­год­ня в этом пар­ке. Ка­тери­на смот­ре­ла на ры­царей, на по­лицей­ских, ко­торые сто­яли по стой­ке смир­но пос­ле проз­ву­чав­шей ко­ман­ды, на Конс­тан­ти­на, ко­торый шел ей навс­тре­чу, и она от­четли­во по­нима­ла, что ста­рая жизнь ушла, ис­па­рилась, как ил­лю­зия, и что для нее нас­ту­пил но­вый мир, мир прек­расный и за­гадоч­ный, мир, ради ко­торо­го она, воз­можно, и была рож­де­на на этой зем­ле.

В этот же день вда­ли от Стам­бу­ла (Конс­тан­ти­нопо­ля) на се­веро-вос­то­ке Ук­ра­ины в од­ном из не­боль­ших рай­он­ных цент­ров ро­дилась та, кому предс­то­ит сыг­рать одну из са­мых важ­ных ро­лей в деле восс­та­нов­ле­ния пра­вос­лавной веры на этой зем­ле, и Конс­тан­тин, нес­мотря на столь на­сыщен­ную со­быти­ями жизнь, ни на се­кун­ду это­го не за­бывал. Все мыс­ли его были там, где в этот са­мый мо­мент, в 8. 30 утра 29 мая 1999 года, по­явил­ся на свет один из са­мых близ­ких ему лю­дей — его мама, Еле­на Дра­гаш, пос­ледняя им­пе­рат­ри­ца Ве­ликой Ви­зан­тий­ской им­пе­рии.

31 Мар­та 2007 год. 14–00. Киев. По­дол.

Сер­гей пос­ту­чал в дверь од­но­го из офи­сов в По­доль­ском рай­оне Ки­ева и от­ме­тил про себя, нас­коль­ко он взвол­но­ван. Он так ред­ко встре­чал­ся с Ге­ор­ги­ем, что каж­дая встре­ча яв­ля­лась для него зна­чимой. Ге­ор­гий не был в Конс­тан­ти­нопо­ле 29 мая 1999 года. Имен­но в этот день ро­дилась им­пе­рат­ри­ца Еле­на, и он был обя­зан быть ря­дом, но позд­нее Конс­тан­тин по­мог им встре­тить­ся. Прош­ли сот­ни лет, но как всег­да, к встре­че с учи­телем, у Сер­гея уже были воп­ро­сы, на ко­торые он хо­тел по­лучить от­вет у Ге­ор­гия. Они не под­держи­вали кон­такт ни по те­лефо­ну, ни че­рез Ин­тернет, так как зна­ли прос­тую ис­ти­ну, что нас­то­ящий от­вет на сто­ящий воп­рос мож­но по­лучить толь­ко при лич­ной встре­че и ни­как ина­че. Се­год­ня была суб­бо­та, и в ок­нах офи­са была тем­но, дверь ник­то не отк­ры­вал, Сер­гей пос­ту­чал еще раз и на­конец ус­лы­шал, что дверь отк­ры­ва­ют. Это был он, его друг и учи­тель, че­ловек, ко­торо­му он так мно­гим обя­зан, — Ге­ор­гий (Ген­на­дий) Схо­ларий. Ста­рые друзья об­ня­лись.

— Здравс­твуй­те, учи­тель, рад на­шей встре­че.

— Здравс­твуй, Иоанн, я так­же очень рад тебя ви­деть.

— Вам па­кет от им­пе­рато­ра, но глав­ное я дол­жен пе­редать на сло­вах.

— Ко­неч­но, Иоанн, про­ходи.

— Как дела у Еле­ны? Пе­реда­вай­те от меня и Конс­тан­ти­на при­вет и са­мые луч­шие по­жела­ния.

— Сла­ва Богу, все хо­рошо. Спа­сибо. Хо­дит в шко­лу, пи­шет… Ты же зна­ешь, она лю­бит пи­сать.

— Да, я чи­тал ее сказ­ку «Вол­шебная стра­на».

— Как отец, как Ок­са­на?

— Спа­сибо, все от­лично. Вы же зна­ете, отец сей­час на­чал ра­ботать над од­ним важ­ным про­ек­том. Что Вы об этом ду­ма­ете? Они вер­но пос­ту­па­ют?

— Про­ект по­лучил одоб­ре­ние им­пе­рато­ра Конс­тан­ти­на, а зна­чит та­кова воля Все­выш­не­го. Ис­то­рия Аме­рики ре­шит­ся в те­чение бли­жай­ших де­сяти лет, и рано или позд­но, но кри­зиса ей уже не из­бе­жать. Про­цесс луч­ше конт­ро­лиро­вать, если им ру­ково­дить; и по­это­му я сог­ла­сен с Конс­тан­ти­ном и пол­ностью под­держи­ваю на­чина­ния тво­его отца. Дал­ма­тас и Франд­зис ему по­могут. А как дела у Ок­са­ны и Вики? Я знаю, ты все-таки встре­тил свою Еле­ну, и тебе не­об­хо­димо сде­лать вы­бор.

— Да, Вы пра­вы, учи­тель, и в свя­зи с этим у меня к Вам воп­рос. Я не могу по­нять, по­чему это про­изош­ло имен­но в тот мо­мент, ког­да я уже при­нял ре­шение де­мон­ти­ровать ва­гон­чик и зак­рыть эту тему. По­чему имен­но в этот мо­мент? По­чему, если я де­лаю все, что­бы ре­шить эту за­дачу, у меня ни­чего не по­луча­лось, а как толь­ко я ре­шил ос­та­вить эту тему, то мо­мен­таль­но все ре­шилось. Где ло­гика, в чем ло­гика? Я не по­нимаю, я дей­стви­тель­но не по­нимаю, учи­тель!

Ген­на­дий улыб­нулся: «Все же так прос­то, Иоанн!».

— Но я не по­нимаю этой прос­той ло­гики и про­шу Вас мне, бес­толко­вому, разъ­яс­нить!

— Ну, во-пер­вых, ты не бес­толко­вый, а прос­то по­пал­ся на ту же «удоч­ку», что и боль­шинс­тво лю­дей, ко­торые ста­вят пе­ред со­бой цели и пы­та­ют­ся их дос­тичь.

— И что же я де­лал не так?

— Да все так, но ты при­давал слиш­ком боль­шое зна­чение этой встре­чи, сво­им рве­ни­ем в этом воп­ро­се ты «пе­реги­бал пал­ку» и вно­сил дис­ба­ланс в рав­но­весие мира, а си­ту­ация прос­то долж­на была сама раз­вить­ся. Ей не­об­хо­димо было вре­мя ро­дить­ся, раз­вить­ся, сфор­ми­ровать­ся и уже по­том про­явить­ся для тебя. Вот и все.

Сер­гей на ми­нуту за­мол­чал, ка­залось, он о чем-то за­думал­ся: «Я хо­тел „МИС“: мно­го и сра­зу».

— Что?

— Но если ей не­об­хо­димо было вре­мя, то по­чему проб­ле­ма по­ис­ка ре­шилась имен­но в тот мо­мент, ког­да я от­пустил ее?

— Да по­тому, что как толь­ко ты пе­рес­тал при­давать ей та­кое из­бы­точ­но важ­ное зна­чение, си­ту­ация мо­мен­таль­но вош­ла в рав­но­весие и про­цесс ре­али­зации же­лания мно­гок­ратно ус­ко­рил­ся. Вот и все.

— Зна­чит, я рано или позд­но, но обя­затель­но встре­тил бы Еле­ну имен­но в этой жиз­ни?

— Не факт, Иоанн, сов­сем не факт… Ты же зна­ешь, ва­ри­ан­тов, по ко­торым мо­жет пой­ти со­бытие, мно­го, но имен­но в тот мо­мент ты, воз­можно, был бли­же все­го к ее по­ложи­тель­но­му ре­шению, но если бы ты про­дол­жал ее дер­жать в нап­ря­жении, то встре­ча мог­ла и не сос­то­ять­ся.

— Слож­но все…

— Не слож­нее фи­нан­со­вых воп­ро­сов. Ведь по­чему ты так лег­ко за­раба­тыва­ешь на бир­же? Да по­тому, что ты спо­ко­ен и уве­рен в себе. Тебя нич­то не тре­вожит, ты фак­ти­чес­ки на сто про­цен­тов уве­рен в по­ложи­тель­ном ре­зуль­та­те. Ты не нак­ру­чива­ешь себя и си­ту­ацию от­ри­цатель­ным фак­том воз­можных ва­ри­ан­тов со­бытий. В об­щем, что тебе расс­ка­зывать, ведь ты сам кому хо­чешь все расс­ка­жешь…

— Век живи, век учись…

— Сог­ла­сен, сво­бода вы­бора у нас у всех есть, но этот дар мало иметь, им еще не­об­хо­димо уметь поль­зо­вать­ся… Сул­тан Мех­мед очень ин­те­ресо­вал­ся этим воп­ро­сом. Он мно­го чем ин­те­ресо­вал­ся: му­суль­манс­тво, пра­вос­ла­вие, в чем раз­ли­чие, что об­ще­го…

— Я всег­да Вас хо­тел расс­про­сить о нем. Вы единс­твен­ный из нас, кто был с ним близ­ко зна­ком. Ска­жите, ка­кой он был?

— Хо­рошо, а что конк­рет­но тебя ин­те­ресу­ет?

— Конс­тан­ти­нополь пал, мы все по­гиб­ли, что было по­том?

— Хо­рошо, я расс­ка­жу тебе…

Осень 1451 — вес­на 1452 года. До па­дения Ви­зан­тий­ской им­пе­рии ос­та­лось чуть боль­ше года.

Мех­мед уже был го­тов к вой­не, ему ос­та­валось толь­ко най­ти по­вод на­рушить клят­ву и на­чать вой­ну с Ви­зан­ти­ей, а Ев­ро­па все еще жила ил­лю­зи­ей сла­бос­ти но­вого сул­та­на. Оши­боч­ная уве­рен­ность в не­воз­можнос­ти удер­жать власть Мех­ме­дом была при­суща тог­да прак­ти­чес­ки всем: Ва­тикан, за­пад­ные пра­вите­ли, Ка­раманс­кий эмир Иб­ра­гим-бей, им­пе­ратор Конс­тан­тин — все счи­тали сул­та­на ма­локом­пе­тент­ным че­лове­ком. Осень 1451 года при­нес­ла Мех­ме­ду по­вод, ко­торый он так ждал. Ка­раманс­кий эмир Иб­ра­гим-бей, счи­тая, что имен­но сей­час тот час, ког­да от­то­манс­кая им­пе­рия сла­ба сама и име­ет сла­бого пра­вите­ля, вторг­ся на ее тер­ри­торию. В то же вре­мя под его об­щим ру­ководс­твом был под­нят мя­теж пра­вите­лями не­дав­но по­корен­ных эми­ратов: Ай­ды­на, Гер­ми­яна и Мен­те­ше. Мех­мед сам отп­ра­вил­ся в Азию — и мя­теж был по­дав­лен быст­ро и бес­по­щад­но. Иб­ра­гим-бею ни­чего не ос­та­валось, как про­сить по­щады у но­вого сул­та­на.

Имен­но в мо­мент по­дав­ле­ния мя­тежа Мех­ме­дом Конс­тан­тин нап­равля­ет к сул­та­ну сво­их пос­лов с тре­бова­ни­ем уп­ла­ты жа­лова­ния на со­дер­жа­ние прин­ца Ох­ра­на и на­меком, что имен­но в Ви­зан­тии на­ходит­ся воз­можный пре­тен­дент на от­то­манс­кий трон. Ха­лиль-паша пер­вым при­нял пос­лов, он был в рас­те­рян­ности и не мог скрыть сво­его разд­ра­жения. Кто как ни он уже чет­ко по­нимал ис­тинные на­мере­ния сул­та­на, и вот, по­вод пре­дос­тавлен са­мим им­пе­рато­ром, его не нуж­но ис­кать: он уже есть. Вой­не быть, и те­перь уже нич­то и ник­то не смо­жет по­мешать это­му. Мех­мед выс­лу­шал пос­лов спо­кой­но и прос­то от­ве­тил, что расс­мот­рит их пред­ло­жение пос­ле возв­ра­щения в Анд­ри­ано­поль. Сул­тан не то­ропил со­бытия и не хо­тел, что­бы кто-то за­ранее знал о его ис­тинных на­мере­ни­ях, но Ха­лиль-паша уже чет­ко по­нимал, что нас­ту­па­ет но­вое вре­мя. Мир­ная по­лити­ка От­то­манс­кой им­пе­рии, яр­ким предс­та­вите­лем ко­торой был Ха­лиль-паша, ухо­дила в прош­лое, как и вли­яние са­мого Ха­лиля.

Сра­зу пос­ле возв­ра­щения в Анд­ри­ано­поль Мех­мед на­чал осу­щест­влять свой план. Все гре­ки из го­родов на Ниж­ней Стру­ме были изг­на­ны с кон­фиска­ци­ей всех до­ходов. Мех­мед лич­но выб­рал мес­то в са­мой уз­кой час­ти Бос­фо­ра, пря­мо нап­ро­тив де­рев­ни Асо­матон (при­меча­ние ав­то­ра: ныне Бе­бек). В этом мес­те бе­рег бо­лее все­го вда­вал­ся в воды про­лива, и это было иде­аль­ное мес­то для но­вой кре­пос­ти. Из этой кре­пос­ти мож­но было конт­ро­лиро­вать все ко­раб­ли, про­ходя­щие вверх или вниз по Бос­фо­ру. Ко­рабль дол­жен или ос­та­новить­ся для дос­мотра, или бу­дет обс­тре­лян и по­топ­лен. Стро­итель­ный ка­мень для но­вой кре­пос­ти до­бывал­ся прос­тым спо­собом: Мех­мед при­казал раз­ру­шить все церк­ви и мо­нас­ты­ри в ок­рест­нос­тях воз­ле бу­дущей кре­пос­ти.

В Конс­тан­ти­нопо­ле уже по­нима­ли, что все дей­ствия Мех­ме­да нап­равле­ны на одно — оса­ду сто­лицы Ви­зан­тий­ской им­пе­рии. Конс­тан­тин нап­ра­вил к сул­та­ну пос­лов, но они были отп­рав­ле­ны об­ратно без ауди­ен­ции. 15 ап­ре­ля 1452 года, в суб­бо­ту, на­чались ос­новные ра­боты по стро­итель­ству кре­пос­ти. От­ве­том на это был при­каз Конс­тан­ти­на об арес­те всех ту­рок, на­ходя­щих­ся в тот мо­мент в Конс­тан­ти­нопо­ле, но этот шаг уже ни­чего не ре­шал, и че­рез неп­ро­дол­жи­тель­ное вре­мя при­каз был от­ме­нен. Конс­тан­тин пос­лал к Мех­ме­ду пос­лов с по­дар­ка­ми и прось­бой не при­чинять вре­да гре­чес­ким де­рев­ням, на­ходя­щим­ся на Бос­фо­ре, но и этот шаг не дал ре­зуль­та­та. Сул­тан прос­то про­иг­но­риро­вал этот ви­зит. Отс­чет до на­чала пря­мых во­ен­ных дей­ствий по­шел на ме­сяцы.

Тур­ция. Стам­бул. 29 мая. 1999 год.

Про­рочест­во сбы­лось. Встре­ча ры­царей по­гиб­шей Ви­зан­тий­ской им­пе­рии сос­то­ялась, как и было предс­ка­зано. Ис­панс­кий ры­царь дон Фран­сиско из То­ледо (ку­зен им­пе­рато­ра), дво­юрод­ный брат им­пе­рато­ра Конс­тан­ти­на Фе­офил Па­ле­олог и его сын Иоанн, луч­ший друг им­пе­рато­ра Иоанн Дал­ма­тас, вер­ный Франд­зис, ве­неци­анс­кий бальи Джи­рола­мо Ми­нот­то, ве­неци­ан­цы Габ­ри­эле Тре­виза­но и Аль­ви­зо Ди­едо и с ними мно­го дру­гих, кто при­над­ле­жал в свое вре­мя к са­мым зна­мени­тым фа­мили­ям в рес­публи­ке: Кор­на­ро, Мо­чени­го, Кон­та­рини и Ве­ни­еро. Нес­коль­ко ка­талон­цев во гла­ве с кон­су­лом Пере Ху­лиа. Из ге­ну­эз­цев были братья Дже­рони­мо и Ле­онар­до ди Лан­гаско, три бра­та Бок­ки­ар­ди — Па­оло, Ан­то­нио и Три­оло, Ма­рицио Ка­танео, но сре­ди них не было Джус­ти­ни­ани. Джо­ван­ни Джус­ти­ни­ани Лон­го, тот, кто при­над­ле­жал к од­ной из са­мых вы­да­ющих­ся се­мей Ге­нуи, родс­твен­ник мо­гущест­вен­но­го дома До­риа, не был сре­ди них. Че­ловек, ко­торый сво­им му­жест­вом и ис­кусс­твом во­ена­чаль­ни­ка внес один из са­мых ве­сомых вкла­дов в за­щиту Конс­тан­ти­нопо­ля, не был сре­ди тех, кто зас­лу­жил пра­во пом­нить.

Про­дол­же­ние сле­ду­ет…

Геннадий Давыдов
davidov@chereda.net
Украина, г. Киев
+380 67&mbsp;235-10-83