
литературный сценарий
полнометражного художественного фильма
о деятельности рыцарей Византийской империи
в наши дни
Часть вторая
текст еще не переведен в форму сценария
Краткая историческая справка:
Константинополь (Стамбул) еще шесть веков назад был, без всякого преувеличения, столицей одной из величайших мировых цивилизаций — Византийской империи.
Правовое государство, которое так привычно для нас сегодня, сформированное на основе римского права, было создано именно здесь, в Византии, 1500 лет назад. Юридическая система, являющаяся базовой основой для всех типов законов в большинстве современных государств, — это колоссальное творение византийской юриспруденции эпохи императора Юстиниана.
Система школьного и высшего образования впервые в мире возникла в Византии, именно здесь в V веке появился первый университет.
В Византии была создана самая стабильная в истории человечества финансовая система, просуществовавшая практически в неизменном виде более 1000 лет (!!!). Современная дипломатия с ее базовыми принципами, правилами, этикетом создавалась и оттачивалась здесь, в Византии. Инженерное искусство и архитектура Византии не имели себе равных, да и сегодня шедевры византийских мастеров, такие, как купол Святой Софии, поражают совершенством технического исполнения.
Ни одна другая империя в истории человечества не прожила столь долго, как Византия. Она просуществовала 1123 года.
Для сравнения: великий Рим рухнул через 800 лет, Османский султанат распался через 500 лет, китайская империя Цин — через 300, Российская империя просуществовала 200 лет, Британская — 150, Австро-Венгерская — около 100 лет.
На территории Византии в период расцвета проживала шестая часть населения земли. Империя простиралась от Гибралтара до Евфрата и Аравии. В нее входили территории современных Греции и Турции, Израиля и Египта, Болгарии, Сербии и Албании, Туниса, Алжира и Марокко, часть Италии, Испания и Португалия. В Византии было около 1000 городов — почти столько же, сколько в современной России.
Столицу империи Константинополь неоднократно осаждали враги: авары в 626 г., арабы в 674–678 и 717–718 гг., Русь в 860 г., крестоносцы в
Музыка планет. Часть вторая.
1440 год. Константинополь. Монастырь при Церкви Пантократора. До падения Византийской империи осталось 13 лет.
В маленькой кельи (
Георгий не встал даже поприветствовать вошедшего друга, он продолжал
Наконец Георгий дописал свой текст и посмотрел на Иоанна. „Зачем ты приехал Иоанн? Тебе, родственнику императора, опасно встречаться со мной. Что тебе нужно?“
„У тебя очень усталый вид и красные глаза… Ты болен Георгий, или Геннадий… Схоларий? Извини, я еще не привык, ты теперь монах и твое новое имя…“
" Нет, все хорошо, но я почти не сплю последнее время… Сон меня мучает, один и тот же сон… Империя падет, и мы все вместе, и каждый из нас в отдельности тому будем причиной. Так зачем же ты приехал ко мне?»
«Георгий, еще не поздно, ты должен просто понять, что ты ошибаешься, и мы, твои друзья, тебе поможем вернуться к прежней жизни. Я поговорю с отцом. Император не откажет своему двоюродному брату…».
«Вот мой ответ всем Вам…» — Георгий передал только что написанный текст Иоанну. Иоанн прочел текст и, издав вопль сожаления, сел на табурет.
«О жалкие ромеи! Зачем вы сбились с праведного пути: удалились от надежды на Бога и стали надеяться на силу франков? Вместе с городом, в котором скоро все будет разрушено, отступили вы и от благочестия вашего! Милостив будь ко мне, Господи! Свидетельствую пред лицом Божиим, что неповинен я в этом. Обратитесь, несчастные граждане, задумайтесь, что вы делаете?! Вместе с пленом, который скоро постигнет нас, вы отступили и от отческого предания и стали исповедовать нечестие. Горе вам, когда придет на вас суд Божий!»
— Что это?! Георгий, что это и зачем? Ты сжигаешь все мосты! Все, что ты любил, к чему стремился, ты все это растоптал! И ради чего? Император, патриарх, да все, все подписали Флорентийскую унию! Церковь должна быть единой! Это же так просто, в объединении наша сила! Турки сильны, и без помощи Рима мы можем не выстоять!!! Ведь это твои слова, ты всегда так говорил! Ты ведь был всегда за объединение, и вдруг отказ, отречение, монастырь… Зачем? Скажи мне, зачем?
— Не все подписали, Иоанн! Ты не был там, ты не понимаешь, это все обман, обман, понимаешь!!! Марк Эфесский не признал унию! Хотя он и единственный из числа греческих иерархов, кто нашел в себе смелость сделать это. «Итак, братия, бегите от них и от общения с ними, ибо они — „лживые апостолы, делатели нечестивые, преобразующиеся во Апостолы Христовы“. И эти его слова еще многие вспомнят. Придет время! Придет!
— Георгий! Марк Эфесский твой учитель и духовный отец — ты всегда будешь его защищать, но, возможно, он ошибается. Поддержав Марка Эфесского, ты стал против всех, против императора, против его брата Константина, ты остался один, Георгий!!! Пойми, ты один! Ты всегда меня учил, что необходимо иметь мечту, стремится ее реализовать и верить в ее исполнение, и что теперь? Какова твоя цель? Я запутался, Георгий, помоги мне… Я не понимаю тебя… Ты мой учитель, и что мне теперь со всем этим делать? Прости, но я действительно не понимаю… Ты достиг всего, у тебя впереди было блестящее будущее, ты был мой кумир, ты на своем примере показал мне, как необходимо жить. И что теперь?! Ты все растоптал, ты все в один миг бросил и ушел. Как, я спрашиваю, как это понимать? Я запутался, Георгий, помоги мне…
— Иоанн, прости меня, я всегда думал, что для достижения своей мечты необходимо быть настойчивым и уверенным в себе, но я скажу тебе… я ошибался. Необходимо немного иное, я даже сказал бы, что наоборот, для достижения цели, для того, чтобы твои желания начали осуществляться, необходимо поступать иначе, необходимо совсем иное…
— Так скажи мне, что это? Что изменилось? Что необходимо делать? Что? Скажи мне, Георгий!!!
В этот момент в келью зашел монах и обратился к Георгию: „Брат Геннадий, Вам пора на молитву“
— Тебе пора уходить, Иоанн, и мне также уже пора. Мы еще встретимся, и надеюсь, я найду слова, чтобы тебе все объяснить… верь мне.
Иоанн в порыве хотел еще
Украина. Киев Май. 1999 год.
Костя проснулся от боли в спине. Каждый год, в мае, у него начинала болеть спина, и к концу месяца боли становились просто мучительными, а потом все
Даже проснувшись, он уже помнил ее лицо и ее имя. Ее зовут Елена. Сны повторялись каждый день, и он начинал запоминать имена некоторых людей, которые были рядом в этих снах. Иоанн Далматос, Джустиниани, Лука Нотара, Георгий Сфрандзи, Феофил Палеолог, Кантакузен, Франсиско. Странные имена, непонятные события. Что это за имена, кто эти люди, он не знал, также он не знал, с кем ему поделиться своими впечатлениями. Оставалась только жена. Катерина была его второй женой. С первой Костя познакомился, когда ему было 24 года. У нее было редкое русское имя Феодора. К этому времени Костя уже был состоявшимся спортсменом и начинающим тренером. Они поженились через месяц после знакомства и прожили два счастливых года, но нелепая автокатастрофа поставила крест на всех планах Кости на счастливую семейную жизнь. Феодора погибла, не оставив ему детей. Молниеносная потеря любимого человека надолго выбила Костю из колеи, и только работа помогла ему не сойти с ума от горя. Детей у него не было, и Костя полностью посвятил свою жизнь работе. С Катериной Костя познакомился, когда ему было уже 37 лет. Счастливой их жизнь назвать было трудно, но такая жизнь их обоих устраивала, и никто уже не хотел ничего менять. Итак, Костя решил все рассказать жене. Тянуть дальше уже было не возможно. Сны были такими реальными, что сама реальная жизнь для него стала не так уж важна.
Костя проснулся первым, сегодня сон как никогда был более чем реален. Он видел море, десятки кораблей, огни вдалеке, огонь рядом, отчаянная попытка защитить пылающий город, тысячи стрел, летящих прямо на него, и храм, огромный, нереально огромный и прекрасный храм, в котором он молится вместе со своими друзьями… Период рыцарей какой то, или
Катерина всегда в выходные дни просыпалась поздно, но сегодня, как никогда, она проснулась уже около 12 часов дня. Это даже для нее был рекорд. Костя понимал, что раз она проснулась так поздно, то настроение у нее сегодня не задастся и лучше ее не трогать, но он не мог более молчать, ему просто необходимо было с
Катерина сначала молча слушала, не высказывая ни удивления, ни осуждения, но потом вдруг прервала его на полуслове и опять начала свою старую „песню“ вначале спокойным голосом, а потом все более накручивая себя и переходя практически на крик…
„Ты совсем рехнулся от своего карате, тебе „башку“ отбили на твоих „гребаных“ тренировках, а ты и рад? Видите ли, ему сны начали даже нравиться… Нет, ну Вы видели такое?! Жене трусы не за что купить, а он о снах своих думает! Ты почему не поехал на соревнования, на что мы теперь будем жить? Тренировки сократил до минимума, учеников растерял, на что мы будем жить?! На мои 200 баксов зарплаты? Последние деньги с депозита снимаем, а на что мы будем жить? Сейчас, именно сейчас, когда тебе необходимо сосредоточиться на заработке максимально, ты делаешь все наоборот и рассказываешь мне всякую чепуху о своих снах“.
Костя молчал, она была права, до он уже и не хотел, да и не имел сил, ей что-либо доказывать… Но сны, что ему с этим делать, он не знал… И вдруг ему пришла в голову простая мысль. „Господи как же я раньше не догадался“… — Сашка… Друг… он же историк, он поможет».
Сашка слушал Костю молча и ни разу его не перебил, но помочь определиться со временем он не мог… Все было слишком запутано. Большой город, большой храм, горящее море, какие-то ли арабы, то ли турки… Сашка просил говорить более подробно, но Костя, помня даже в деталях свои разговоры с товарищами, не мог вспомнить какое-либо событие, которое однозначно указало бы на время, когда это все происходит. Сашка уже отчаялся
— А имена? Какие имена ты помнишь? И как тебя там зовут?
— Я Константин, а имена я помню: Георгий Сфрандзи, Иоанн Далматос, Джустиниани, Лука Нотара, Феофил, Кантакузен, Франсиско, Коко… Да и еще, и еще Елена, красивая высокая женщина, я так и не понял, кто она, но она сниться очень часто, и только сны с ней меня успокаивают, так как в них нет крови, штурма и драк, есть только необъяснимое чувство нежности и тепла.
— Костя, это же Константинополь, а снится тебе его последний штурм. А Константин — это, возможно, последний император византийской империи, Константин ХІ.
Кстати, Константин почитается святым как православными греками, обычно ненавидящими католичество, так и теми православными, которые находятся в юрисдикции Рима. Формальной канонизации, видимо, не было, но служба (на греческом) и иконы существуют в греко-католических общинах. Память 29 мая. И еще, Константин XI Палеолог Драгаш подписывался всегда двумя фамильными именами — отеческим и материнским. Мать его, Елена Драгаш, была сербкой, единственной славянкой, ставшей константинопольской императрицей. После смерти супруга она приняла монашество с именем Ипомони и прославлена как святая (память также 29 мая, в день падения Константинополя). Она была последней императрицей, поскольку пережила своих невесток-императриц.
— Но, Сашка, что мне делать? Я, наверное, схожу с ума, я помню все так, как будто это я сам там был, это уже не сон, это уже мои воспоминания… Сашка, что мне делать? Катерина права, я схожу с ума…
Мегаполис. Март 2007 год. Вечер. Старый мост.
Здравствуй, Ваня!
Здравствуй, Лена!
Сергей и Лена молча смотрят друг на друга. Прошло не менее пяти минут, и Лена первая нарушает молчание.
Я все-таки первая тебя нашла, Ваня…
Сергей взял руку Лены в свою и, склонив голову, поцеловал ее. Они обнялись… Сергей целует ее глаза, волосы… Ее тело начинает немного дрожать, и она крепко прижимается к Сергею… Еще миг — и они замерли, просто обнявшись… Они ждали этой минуты более 400 лет…
Сергей берет обеими руками ее голову и опять целует ее глаза, брови, волосы…
— Я столько раз представляла себе этот момент, Ваня. Я так ждала этого…
Я ждала этот момент все эти годы…
— Я также, любимая… Я уже думал, что и в этот раз мы не встретимся… Но нам разрешили… У нас получилось… Это невероятно… Сейчас удивительное время… Я встретил всех своих друзей, я встретил отца, я встретил даже Георгия и Константина, и вот теперь и ты… Я люблю тебя…
Я тебя также…
1444 год (22 июня). Константинополь. До падения Византийской империи осталось 9 лет.
По приказу императора Иоанн ехал к тяжелобольному Марку Эфесскому с пожеланиями скорейшего выздоровления. Он знал, что в этом доме он обязательно встретится с Георгием. Иоанн часто думал о нем, вспоминал их последнюю встречу, и сейчас, приближаясь к месту, где он впервые за 4 года увидит своего друга, Иоанн невольно вспоминал все, что произошло за эти четыре года. И хотя все уже называли его друга и учителя Георгия только Геннадием, для него он оставался Георгием. Прошло всего 4 года, а как все изменилось. Народ Константинополя не принял подписание Унии, большинство было против объединения, и многие — даже фанатично против. Вокруг Марка Эфесского и Геннадия Схолария сплотилась многочисленная партия не признавших Унию, многие из подписавших буллу епископов взяли свои подписи обратно. Отрицательное мнение митрополита Марка Эфесского об Унии было поддержано монастырями, имевшими большое духовное влияние на православное население империи. Император, приказавший в 1441 году арестовать и заточить Марка Эфесского на острове Лемносу, в местную крепость Мундрос, по прошествии двух лет резко изменил свое мнение и свой взгляд на подписание Унии. Он открыто говорил, что кается в совершившемся и слагает вину на покорившихся и подписавших Унию, но начало раскола уже было положено. Общество разделилось, и вражда внутри общества нарастала. Константинопольский патриарх Григорий III Мамма придерживался Унии и был противником Марка и Геннадия. В период заточения Марк Эфесский не переставал вести переписку, в которой по-прежнему резко критиковал Унию и призывал верующих держаться православия. Геннадий во всем поддерживал Марка, и его влияние и известность росли. Иоанн, много раз вспоминавший последнюю их встречу с Георгием, все чаще ловил себя на мысли, что Георгий опять оказался прав, как всегда прав, и то, что 4 года назад казалось ошибкой, сейчас, возможно, есть то, что еще может спасти их всех.
У Марка Эфесского все говорило о том, что шансов на выздоровление нет. Агония продолжалась уже 13 дней. Марк испытывал совершенно невыносимые боли, и все об этом знали, но ничем помочь не могли. Геннадий все это время был рядом.
Иоанна сразу провели к Марку. Пробыв у Марка не более десяти минут, Иоанн удалился, Георгий вышел за ним. «Здравствуй, учитель». «Здравствуй, Иоанн». Иоанн и Георгий обнялись. «Он может поправиться?» «Все в руках Господа нашего». «Я не понимаю, Георгий… Почему Господь дает такую мучительную смерть человеку, который всю свою жизнь посвятил служению Богу? Человеку, который с детских лет вел аскетическую жизнь, человеку, который отказался от материальных благ, который выбрал тюремное заточение, но ни на миг не поступился православной верой? Где же логика, Георгий? Почему? Ответь?»
— Ты все пытаешься подогнать под людскую логику, Иоанн, но логика Божественная не всегда совпадает с логикой человеческой. Господь лучше знает, что необходимо человеку для очищения души, и не нам давать оценку этой логике. Господь — это любовь, а любовь — это Господь. Он любит нас и спасает нас, и если мы через страдания не откажемся от любви, а наоборот — откажемся от всего земного, в том числе и от осуждения, гордыни, то, возможно, это и приблизит нас к пониманию смысла нашей жизни.
— И какой же смысл нашей жизни?
— Смысл нашей жизни — это любовь к Богу! И все, что мы делаем, все, что с нами происходит, должно только усиливать эту Любовь. Иначе нельзя. Иоанн опустил глаза, казалось, он ищет слова, чтобы возразить, но не находит их…
— Мне очень не хватает тебя, Георгий. Мы можем чаще встречаться, я могу навещать тебя? — Все в руках нашего Господа. Даст Бог, увидимся… Мне пора к Марку, до встречи, Иоанн. — До встречи, учитель.
Они обнялись, и Иоанн уехал к императору, а Геннадий вернулся в комнату к больному.
На следующий день, 23 июня 1444 года, Марк Эфесский скончался. Именно Геннадию Марк поручил записать свои последние слова и именно Геннадию он завещал стать вместо него борцом за веру. Марк Эфесский был погребён в Манганской обители в Константинополе.
Украина. Киев. Май. 1999 год.
Была уже середина мая месяца; боли в спине Кости становились все ощутимее, но это его мало тревожило. Работа, деньги, семья — все отошло на второй план. Сны из прошлого снились ему уже не каждый день и, чаще всего, повторялись, как будто специально, чтобы он хорошо запомнил все детали случившегося. Он уже не боялся своих снов, но все чаще ловил себя на мысли, что отношение к жизни, его взгляды на многие вещи изменились, и изменения произошли кардинально и столь стремительно, что он успевал только удивляться происходящему. Он уже не боялся думать о себе, как о человеке, чьи сны он видел. Костя уже принял как факт, что это его сны и что ему дарован Богом дар вспомнить, и что это не случайно. Он уже даже перестал обращать внимание на странные случаи, которые начали с ним происходить постоянно. Первый из таких случаев произошел с ним в церкви. Костя был крещен еще в младенчестве, но в церковь никогда, кроме как на Пасху, не ходил, и вот только теперь каждую субботу и воскресенье он начал обязательно навещать Свято-Успенскую и Киево-Печерскую лавру. Впервые он пошел в церковь, которая была рядом с его домом, на следующий же день после разговора с другом Сашкой. Он был напуган и одновременно взволнован всей той полнотой информации, которую ему выдал его друг из всего, что он знал о том времени. Все совпадало, даже мелочи; и Костя начинал понимать, что это не случайность и не бред. В ту субботу Костя проснулся рано и, оставив дома мобильный телефон и записку жене, ушел в церковь. И именно в церкви и произошел тот первый странный случай, о котором потом долго говорили все прихожане этой церкви, несмотря на тот факт, что Константин более никогда после этого там не был. В тот день Константин подошел ко входу в церковь, когда служба уже началась. Церковь была небольшой, и для этого нового района города размеров ее было явно не достаточно, чтобы без столпотворений вмещать всех желающих. Фактически на огороженной территории одиноко стоял обычный двухэтажный дом из белого кирпича, который и служил временным помещением для церкви, пока на небольшом удалении от него уже достраивались основные помещения нового храма.
Константин подошел ко входу в церковь и увидел огромное количество людей на пороге, на лавочках возле храма. Костя даже удивился такому количеству людей в такую пасмурную погоду. Дождя еще не было, но небо было затянуто тучами и дул прохладный резкий ветер. Костя молча подошел и стал у края порога на минимальном удалении от входа, до которого еще можно было подойти. Мыслей не было, было только одно чувство — чувство дома, желание вернуться домой. Люди входили и выходили из церкви, никто не толкался, никто никуда не спешил, но не прошло и трех минут, как люди, стоявшие спиной к Константину, начали вдруг оглядываться на него и расступаться перед ним, пропуская его вперед. Константин как будто не видел этого, он просто стоял, опустив голову, но коридор перед ним все расширялся: молодые мамы с маленькими детьми на руках, бабушки, женщины и мужчины разного возраста — все начали пятиться, создавая небольшой коридор для прохода вперед. Коридор все удлинялся и уже фактически достиг середины церкви. Создание его сделало на какой-то момент невозможным вход и выход из храма, но Константин как будто не видел всего этого, он молча стоял, опустив голову, на том же месте. Какая-то невидимая сила заставила всех людей, сидящих на лавочках возле церкви, подняться, а стоявших на удалении повернуться в сторону входа в церковь. Все стояли, молча, и смотрели на то, что происходило. Прошло еще не менее трех минут, никто не входил и не выходил из храма по этому коридору. Константин поднял голову, перекрестился и вошел в храм. Он прошел фактически до середины помещения церкви и, еще раз перекрестившись, остановился. За Константином, молча, сомкнулся коридор. В церкви стало очень тихо, служба шла своим обычным ходом, но никто даже не перешептывался, в воздухе висело ожидание, но Константин просто стоял, опустив руки вниз. Прошло не менее десяти минут, все стояли молча, повернувшись в сторону алтаря. Как ни странно, никто уже не вышел из церкви, никто не перешептывался и не ходил по церкви, у маленькой стойки, справа при входе, полностью прекратилась торговля. Маленькие дети, даже младенцы молчали. И вдруг в окна откуда-то сверху ударил луч света, пробиваясь сквозь узкое окно помещения церкви, он осветил большую икону, слева при входе. Все смолкло, священник перестал читать на полуслове и смотрел на икону, пение сразу прекратилось, и в церкви наступила гробовая тишина; и именно в этот момент еще в три узких окна ударили сразу три ярких луча света и, пронзив тусклый свет церкви, они полностью осветили Константина. Он смотрел вверх, на этот свет, немного подняв голову, но лучи не слепили его. Константин не видел и не слышал ничего возле себя, он был дома, он был в Святой Софии…
Мегаполис. Март. 2007 год. Ночь. Старый мост.
Сергей проснулся первым и нежно поцеловал ее волосы. Как она не похожа внешне на ту Елену, которую он помнил, и в то же время она все та же: ее губы, ее дыхание и манера говорить — все осталось прежним, и даже запах, запах ее тела и волос; он помнил этот запах все время. Елена проснулась от прикосновения губ Сергея и, отвечая на его поцелуи, она крепко прижалась к нему, как будто боялась, что это сон и он сейчас исчезнет.
— Расскажи мне немного о себе, Ваня. Кто ты, чем занимаешься? Как тебе удалось найти отца, Константина и Георгия? Неужели сбылось пророчество, и вы встретились именно в тот день и именно в том месте.
— Да, солнышко, так и было, и это был великий день. Я жду тебя и поэтому живу в этой стране. Георгий и Константин живут в Киеве (Украина). Ты же знаешь, Киев — оплот православия, и именно оттуда пойдет возрождение великой империи. И пусть сейчас все не стабильно в этой стране, через 13 лет все измениться — и к 2020 году Киев станет центром православия и надеждой мира.
— А кто сейчас твои родители, где ты родился?
— Они обычные люди… Мой отец уже умер, мама жива.
Сергей замолчал, и Елена также о
— Как дела у твоего отца Феофила? Он стал другим или все также высокомерен и слишком честолюбив, ты вообще часто с ним встречаешься? Он также в Киеве?
— Нет, нет. Мы виделись только один раз в тот день, когда сбылось пророчество. Отец как всегда при «короле». Он живет в Америке.
-Что значит при короле?! Феофил Палеолог работаете в администрации Президента Америки?
— Нет, сейчас уже нет. Он бывший советник министра обороны США. Ушёл в отставку в феврале 2004 года, но он представитель «мыслящей элиты» неоконсерваторов, известный в политических кругах США как «Принц Тьмы».
— Ричард Норман Перл твой отец?! Ричард Норман Перл — Феофил Палеолог?! Невероятно!!!
— Вы знакомы?
— Ну, я бы не сказала, что мы знакомы, но я видела его на некоторых общих мероприятиях.
— Так ты где живешь, в Америке? Кто твои родители? Ты говоришь только на английском?
— Я родилась в 1981 году и также живу в Америке. Меня зовут Барбара. У меня есть сестра. Мы близнецы, но не это сейчас главное, Ваня. У меня плохие новости. Нужна твоя помощь, нам всем нужна помощь.
1449 год (6 января). Минстра. До падения Византийской империи осталось 4 года.
Весь цвет, вся элита византийской империи в этот день была в Минстре. Сегодня взойдет на престол новый император Константин XI Палеолог. В Кафедральном соборе Минстры были также два младших брата Константина — Димитрий и Фома. Три брата были вместе, но Константин понимал, что только своей матери Елене он обязан тем, что сегодня станет императором. 31 октября 1448 года скончался Иоанн VIII Палеолог, так и не решившийся официально объявить унию. В момент смерти императора Иоанна VIII Константин был в Минстре, и, воспользовавшись этим фактом, Димитрий сразу же предъявил свои претензии на престол. Димитрий опирался на противников унии и был уверен в своей победе. Согласно действующей правовой практике, при отсутствии коронованного императора, власть в империи переходила к вдовствующей императрице. Вдовствующей императрице Елене пришлось использовать весь свой престиж и влияние, чтобы настоять на провозглашении императором Константина, и в этом ей помог другой ее сын, Фома. 13 ноября 1448 года он прибыл в Константинополь и присоединился к сторонникам Константина.
Главнейшей проблемой оставалась уния. Церковные споры в Константинополе достигли такого накала, что Константин не пожелал, чтобы его венчал на царство не признаваемый антиуниатами патриарх Григорий III.
Впервые за прошедшую тысячу лет коронация императора пройдет вне стен Константинополя. Алексей Ласкарис Филантропин и Мануил Палеолог Иагрос прибыли из Константинополя в Минстру и привезли венец для коронации. Все уже было готово.
Константин нервничал, он понимал, что все уже решено и он будет императором, но чувство неудовлетворенности не покидало его, все было так и не так. Он скоро станет императором старейшей и самой могущественной империи в мире, но сможет ли он справиться с этим, хватит ли сил, он не знал. Бывали дни, и он чувствовал в себе силы и представлял, как будет вести дела вместо брата Иоанна VIII. Он знал, что необходимо изменить, он имел опыт, так как всегда оставался у руля империи в моменты дальних поездок старшего брата. Константину казалось, что всегда дела шли даже лучше, чем при императоре, но он боялся, боялся власти, и это была правда. И только мать, только присутствие матери Елены давало ему надежду и уверенность в завтрашнем дне. Как это ни странно, ему, практически сорокапятилетнему мужчине, слава воина, рыцаря и умелого организатора которого гремела на всю империю, все еще не хватало поддержки матери, и он всегда, всегда чувствовал себя уверенней, когда она была рядом.
До церемонии оставался час, когда Константину сообщили, что с ним хочет увидеться его мать. Все вышли, и они остались одни.
«Ходят слухи, что законность сегодняшней коронации может быть под сомнением. Что ты об этом думаешь?» — спросил Константин сразу же, как они с матерью остались одни.
«Забудь об этом и никогда не думай больше, слухи ходят всегда, и не на все слухи необходимо реагировать императору. Есть дела важнее, чем эти слухи».
— И что это за дела?
— Тебе необходимо решить судьбу своих братьев. Я считаю, будет справедливым объявить Фому и Димитрия деспотами Мореи совместно: Фоме передать северо-западную часть полуострова с Кларенцией и Патрасом, а Димитрию Минстру — юго-восточную часть.
— Хорошо, так и будет.
(примечание автора: в Византийской империи деспот (от греч. δεσπότης, «владыка») — титул, даруемый императором наиболее приближенным лицам. Был введён императором Мануилом I Комнином в XII веке. Деспот имел право носить одежды, схожие с одеждами императора, и имел другие привилегии. Кроме того, в управление деспоту отдавались отдельные провинции. Титулом деспота обычно награждались усыновлённые дети и младшие сыновья. Позднее этот титул стал иногда дароваться и иноземцам. Территория, управляемая деспотом, называлась деспотат).
Через три часа Константин стал императором одной из самых старых и в свое время самой могущественной империи на земле. На торжественной церемонии в присутствии императрицы, матери Елены, и высоких сановников империи оба брата присягнули на верность императору и поклялись в вечной дружбе друг другу. И хотя впоследствии они неоднократно нарушали свою клятву, их отъезд сделал Константина полновластным хозяином Константинополя.
Украина. Киев. Май. 1999 год.
Костя чаще всего был дома один. Последнее время он редко выходил из дома и чаще всего читал. Он взял в библиотеке и на рынке все, что смог найти о Византийской империи и последнем императоре Константине. Как ни странно, но информации было не так уж и много. Отношение его жены Катерины к нему резко изменилось, хотя видимых изменений в русле их семейной жизни и не произошло. Костя уже не осуждал жену и не спорил с ней, и вообще ловил себя на мысли, что относится ко всему происходящему, как к фильму, который он смотрит, причем смотрит, особо не сопереживая сюжетной линии этого фильма: у него нет ни осуждения, ни сочувствия, ни страхов за будущее, ни сожалений о прошлом, но именно это его отношение и изменило всю его жизнь, в том числе и семейную. Катерина, как ни странно, стала уважительно и спокойно относиться ко всему, что он делал. Возможно, ее поражало резкое изменение в отношении людей к ее мужу, да и Константин внутренне очень изменился. И если во внешних факторах (внешний вид, одежда) изменений фактически не было, то его голос, манера говорить и даже походка стали немного иными, и это было очень заметно его жене. Впервые Катерина начала обращать внимание на эти изменения после совместного похода на рынок. В то утро Катерина предложила ему пойти с ней на рынок, почти не надеясь на положительный ответ. Костя не любил бывать на рынках, особенно овощных, и она это знала, но в тот день он дал согласие и они пошли вместе. Подходя к овощному рынку, они встретили девушку лет 30–40. Она была одета, несмотря на май месяц, в старую, рваную зимнюю курточку и с папиросой в зубах. Все люди, жившие вблизи этого рынка, видели ее здесь постоянно и уже не обращали на нее внимание. Все понимали, что человек не в себе, и уже привыкли к ней, хотя никто и не знал, где и за счет чего она живет. Попрошайкой она не была и всегда вела себя тихо и незаметно, но в тот день она впервые повела себя странно и не свойственно себе. Увидев Константина и Катерину, она резко выбросила папиросу и склонилась в глубоком поклоне перед ними, причем она поклонилась, как только увидела их, и до нее, в тот момент, еще оставалось пройти Константину не менее двадцати метров. Все это время, пока Константин и Катерина приближались к ней, и еще секунд тридцать после того, как они прошли мимо, она не поднималась. Константин, казалось, не видел этого, он просто шел, смотря
— Костя, Костя, ты видел? Чего это она тебе кланялась?
— Что? Ты о чем? Извини, я задумался.
— Ну эта, ты что, не видел? Бомжиха наша местная, или кто она там, она нам или тебе кланялась…
— Нет, извини, я не обратил внимание.
Катерина еще несколько раз оглянулась на эту девушку, но она уже ушла в другую от них сторону, и казалось, что кроме Катерины, никто более не обратил на это внимание, но то, что произошло далее на рынке, еще больше поразило ее.
Париж. Март. 2007 год. Эйфелева башня. Ресторан «Жуль Верн». Вечер.
Сергей пришел первым. Оксана и Вика должны быть минут через тридцать, а он до сих пор не знает, что ей сказать. Еще семь дней назад все уже было ясно, он принял решение, он готов был соединить свою судьбу с ее судьбой, но сейчас, сейчас все изменилось. Информация, полученная от Елены, заставила его отложить все дела и колесить по миру, собирая силы для ответа наступающей опасности. Мир на грани третьей мировой войны. План нападения на Иран уже согласован и подписан Президентом Америки. Великобритания полностью поддерживает этот план, и более тянуть нельзя. До начала операции остался месяц. Косвенно о том же свидетельствует и начавшаяся переброска в Персидский залив американской авианосной ударной группы. Официальные лица в Вашингтоне эту информацию опровергают, равно как и иранский Президент Махмуд Ахмадинежад. По его мнению, силам коалиции сейчас не до Ирана: им бы для начала разобраться с соседним Ираком, где вовсю бушует гражданская война.
Атаку планируется начать с моря при поддержке систем противоракетной обороны Patriot. Главными целями нападения станут объекты атомной и нефтяной промышленности Ирана. Повод для нового вторжения долго искать не надо. Он даже более очевиден, чем в случае с Ираком: Тегеран скорее всего действительно ведет разработки ядерного оружия. А отказ сотрудничать с МАГАТЭ лишь подливает масло в огонь. Вопрос о начале военной кампании уже решен на самом высшем уровне. Начало операции Джордж Буш уже обсуждал со своим замом Диком Чейни, министром обороны Робертом Гейтсом и госсекретарем Кондолизой Райс. Не исключено, что решающим фактором при определении конкретной даты нападения стали политические события в Великобритании — главном союзнике американцев по «антитеррористической коалиции». В мае Тони Блэр собирается подать в отставку — начать акцию необходимо до этого момента. Неизвестно, как к перспективам нового конфликта отнесется его преемник. В Персидский залив уже отправлены девять военных кораблей -авианосная ударная группа во главе с авианосцем Stennis. На борту этих кораблей порядка 80 самолетов. К тому же аналитики полагают: отправка в регион дополнительных 20 тысяч американских военнослужащих также напрямую связана с планируемой иранской кампанией. Возможность новой войны в Персидском заливе в Вашингтоне пока не подтверждают. Напротив, всеми силами пытаются этот факт скрыть. «Мы в состоянии обезвредить иранские террористические сети, которые оказывают поддержку боевикам на территории Ирака. Нет необходимости атаковать цели в самом Иране», — недавно заявил глава Пентагона Роберт Гейтс. Источники в ЦРУ также говорят, что «не располагают информацией о возможном вторжении в Иран». Видимо, согласия относительно новой войны в американской администрации нет. Если Гейтс — по крайней мере публично — такую вероятность отрицает, то госсекретарь Кондолиза Райс — нет. Она намекнула: «Соединенные Штаты намерены жестко противостоять тем силам, которые оказывают поддержку повстанческим группировкам в Ираке» (имеются в виду иракские шииты и покровительствующий им Тегеран). И далее, отвечая на вопрос, возможно ли вторжение в Иран и Сирию, дала понять: прорабатываются все возможности. Иранский президент при этом сохраняет полное хладнокровие. В войну с США он не верит. «Милитаристы погрязли в болоте. Сомневаюсь, что они осмелятся начать новую войну», — заявил он.
Сергей в сотый раз прокручивал в голове всю информацию, которой владел, и понимал, что Елена права. Время очень мало, и действовать необходимо только сообща.
От размышлений его прервало дружеское приветствие знакомого голоса.
— Как давно мы не виделись, а ты все молодеешь? Поделись секретом Иоанн?
— Здравствуй, Алан, ты как всегда шутишь?
— Да уж какие шутки, впрочем, возможно, на тебя так твои девушки положительно влияют? Кстати, слышал, что вы с Еленой встретились? Ты уже рассказал об этом Оксане?
— Нет, Оксана еще этого не знает, мы встречаемся сегодня у тебя здесь. Я планировал сегодня ей все рассказать. Она с Викой будут здесь через тридцать минут.
— Так что ж ты заранее не предупредил, я бы подготовился?!
— Алан, ну все же знают! Ты всегда ко всему готов! Рестораны Алана Дюкасса лучшие в мире, у тебя сотни разных заготовок на все случаи жизни, тем более ни Оксана, ни Вика, ни разу не были в Париже. Для них сам факт поездки это уже подарок. Впрочем, давай о деле Франдзис, у меня мало времени. Я искал тебя по очень важному делу. Мир на грани великих событий. Император просил встретиться с тобой, нужна твоя помощь.
1450 год (23 марта). Константинополь. До падения Византийской империи осталось 3 года.
Константин был подавлен. Шансов на то, что императрица — мать выздоровеет, уже не было, и это все знали, но Константин отказывался в это верить. Он не мог представить этот мир без нее, даже сама мысль об этом обкатывала холодным душем его душу.
Он хотел быть рядом с ней в эти дни и одновременно боялся этого, он боялся увидеть ее больной, он почему-то думал, что чем дольше он не будет видеть ее больной, тем быстрее она выздоровеет. Константин так привык, что она всегда рядом, что есть на кого положиться, что она здорова и красивей всех.
23 марта она позвала его. Она была такой хрупкой и бледной, что Константин вначале даже не узнал ее. Он поцеловал ее, он хотел сказать, как сильно он ее любит, но не находил слов. Впрочем, слова были не нужны, она и так все понимала. Он гладил ее руку, а она, казалось, собираясь с мыслями, готовилась ему
— Тебе будет очень сложно, мой мальчик, но ты должен справиться. Женись только на православной и всегда учитывай антиримские настроения своего народа. Также я прошу тебя, приблизь к себе Геннадия Схолария, он поможет тебе найти верные ответы на многие вопросы, и слушайся чаще своего сердца, оно подскажет путь.
— Хорошо, так и будет.
Она закрыла глаза и замолчала. Ей тяжело далась даже эта пара фраз. Константин боялся ее тревожить.
«Геннадий поможет нам встретиться». Она произнесла эту фразу даже не открывая глаз.
«Что? Что ты сказала? Я не услышал?» Константин наклонился к ней, но она молчала.
«Где встретиться? Что ты сказала, мама?» — Константин боялся повысить голос.
«У тебя есть друзья. Они тебе помогут. Положись на них».
«Да исполниться Твоя воля, Господи! На все Твоя воля, Господи!» — это были ее последние слова.
Украина. Киев. Май. 1999 год.
На рынке, проходя по широкому рыбному ряду, Катерина задержалась в самом начале ряда, возле одного из прилавков, и Константин ушел немного вперед. Она не сразу обратила на это внимание, а он не заметил, что она задержалась. Когда Катерина оглянулась, чтобы посоветоваться с ним, Константин был уже в середине ряда, он шел один по фактически пустому ряду, и впереди его стояли, склонившись, две монахини. Они продолжали стоять, склонившись, даже когда он уже прошел мимо них. Это уже не могло быть случайностью. Катерина практически подбежала к монашкам, которые уже шли в ее сторону. Это были две молоденькие девушки, не старше 30 лет.
— Вы почему кланялись ему? Вы его знаете?
— Извините, нам необходимо идти.
— Почему вы ему кланялись, я вас спрашиваю? Вы его знаете?
Но монашки даже останавливаться не хотели, пряча глаза в пол, они обе лепетали только одну фразу: " Извините, нам необходимо идти, нас ждут, извините». Фактически даже не остановившись, монашки ушли.
Казалось, что они сами были
Катерина догнала Костю.
— Ты видел, ну, ты видел?
— Что Катя?
— Как что? Эти монашки, они тебе кланялись?
— Не знаю, тебе показалось…
Домой с рынка они шли молча.
Уже возле подъезда Константина окликнул молодой худощавый человек.
— Добрый день, меня зовут Геннадий. Мы можем поговорить?
— Да, конечно, идемте…
— Нет, нет, я думаю, будет лучше поговорить здесь. Я не отниму у Вас много времени.
Катерина, мельком взглянув на незнакомого молодого человека, молча зашла в подъезд, оставив их самих.
— Меня зовут Геннадий. Мы никогда ранее не встречались, но я знаю о Ваших снах. Я знаю все. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Кто Вы?
— Я Геннадий, Геннадий Схоларий. Вам
— Да, я помню Ваше имя. Елена Драгаш говорила, что Вы поможете нам встретиться. Вам
— Елена Драгаш — последняя императрица Византийской империи, самый дорогой Вам человек, Ваша мама.
Геннадий на минуту замолчал…
— И именно поэтому я здесь. Вы скоро сможете встретиться с ней.
— Она живет в Киеве?
— Нет, ее еще нет в этом мире.
— Я Вас не понимаю, что значит — «ее еще нет в этом мире»? Как тогда мы можем встретиться?
— Она родится в последний день империи, в последний год тысячелетия, в котором империя погибла. Таково пророчество.
Константин замолчал, казалось, он собирался с мыслями.
— Она родится 29 мая 1999 года?
— Да, и именно поэтому я здесь. Вы должны знать, что очень скоро Вы сможете встретиться.
— Это произойдет в Киеве?
— Нет, для Киева еще не время, но она родится в этой стране, в одной из восточных областей. Я смогу перевезти ее в Киев, только когда ей исполнится 4 года. Ранее опасно. Нам вообще до 3 лет нельзя покидать место рождения, это опасно, она может потерять возможность вспомнить. У Вас пока мало информации, но я помогу Вам. Всему свое время.
Геннадий замолчал.
К подъезду подошли две мамы с маленькими детьми в колясках. Константин открыл им дверь, а Геннадий помог занести коляски к лифту.
Выйдя с подъезда, Константин первый продолжил разговор.
— Почему Украина? Почему мы родились на Украине?
— Ну, во-первых, не все родились на Украине, но Вы, я и вот теперь Елена именно на Украине, и тому есть простое объяснение. Киев — оплот православия, и когда империя погибла, именно Киев стал центром православной веры, и это знают все в мире, хотя и не говорят об этом открыто. Именно из этой страны начнется возрождение, и именно Киев скоро будет центром, духовным центром, на который будут равняться все народы этой планеты. Этот час уже близок.
— Я хочу быть с ней, я хочу быть там, где она появится в этом мире.
— Нет, Вас не будет рядом с ней в тот день. Вы встретитесь немного позднее. Вам необходимо будет уехать из страны. 29 мая 1999 года Вас будут ждать в Константинополе.
— Кто меня там будет ждать?
— Те, кто был предан Вам и вере до конца, кто погиб вместе с Вами и великой империей в тот трагический час. Они будут ждать Вас там. Они родились в этом столетии, в разное время, в разных странах, но они те, кому дан дар «вспомнить». Они заслужили это право, и они ждут Вас, они ждут Вас все эти годы… Они знают о пророчестве, они знают, что они смогут увидеть Вас в последний день империи, в последний год тысячелетия, в котором империя погибла. Таково пророчество. И они все будут в Вашем городе, они ждут этот день всю свою жизнь с момента, когда они вспомнили.
— Город уже давно не мой.
— Но Вас ждут именно там.
Париж. Март 2007 год. Эйфелева башня. Ресторан «Жуль Верн». Вечер.
Оксана с утра чувствовала, что сегодня
Париж… Оксана всю жизнь мечтала побывать в этом городе, и вот когда она здесь, ее все мысли о другом. Они с Викой провели половину дня в экскурсиях по городу, но тревога ее не покидала, и только восторженный вид дочки ее немного отвлекал.
Зайдя в ресторан, Вика первая увидела Сергея и сразу бросилась к нему.
Алан Дюкасс был еще вместе с Сергеем, когда Вика подбежала к ним и, даже не поздоровавшись с Аланом, обняла Сергея.
Алан поздоровался первым.
— Добрый вечер. Сергей, представьте меня этой очаровательной милой леди. Как зовут принцессу?
Алан задал вопрос на французском, и Сергей перевел вопрос Алана.
— Меня зовут Вика, а Вас?
В этот момент к ним подошла Оксана.
Сергей и Алан встали…
Оксана поздоровалась и протянула руку Алану. Алан поцеловал ее руку, и в этот момент на его лице было заметно такое удивление, что Сергей даже улыбнулся, увидев это. Оксана, только мельком взглянула на Алана. Казалось, она не видела уже никого рядом, кроме Сергея. Она смотрела в его глаза, такие родные и любимые, она искала в них поддержку и любовь.
Алан же наоборот — смотрел только на нее. Он был удивлен и поражен тем невероятным фактом, насколько Оксана похожа на Елену, на ту, которую он также когда-то знал, много, много лет назад…
Сергей первым прервал молчание и представил Алана Оксане.
Услышав от Сергея имя Алана Дюкасс, Оксана первый раз посмотрела на Алана заинтересованным взглядом. Она, конечно, много слышала о самом успешном рестораторе в мире. В 2003 году журнал «Forbes» внес имя этого француза в список ста самых влиятельных людей. Он — единственный француз в этом списке. Он не знаменитый политик, не писатель, не бизнесмен, он — шеф-повар, Алан Дюкасс. Его называют эталоном современной гастрономии.
Несметное количество людей завидуют ошеломительному успеху Алана Дюкасса и пытаются раскрыть его секрет. Многие шеф-повары хотят учиться у него, рестораны Дюкасса никогда не бывают пустыми, ведь для того, чтобы попасть к нему в рестораны, некоторые записываются за полгода. Написанные им книги известны во всем мире и сметаются с прилавков книжных магазинов. Ален Дюкасс является кавалером ордена Почетного Легиона, президентом ассоциации «Отели и замки Франции». В его огромной империи работают более 1400 профессионалов.
Сергей и в этот раз удивил ее. Они знакомы с Сергеем уже не один год, но она и предположить не могла, что он так дружен с самим Аланом Дюкассом. Она, конечно, мечтала побывать в Париже, побывать на Эйфелевой башне, но то, что она сегодня будет ужинать в легендарном ресторане «Жуль Верн», расположенном на втором уровне Эйфелевой башни — на высоте 125 метров над землей, в компании самого хозяина этого заведения, она и мечтать не могла.
Алан первым нарушил молчание.
— Сергей много рассказывал о Вас. Я, конечно, представлял себе, как Вы выглядите, но скажу честно: я ошибался… Я покорен: Вы ослепительны, сногсшибательны, и да простит меня Сергей… я уже влюблен…
Сергей улыбнулся: «Алан, Алан… ты, как все французы, слишком эмоционален».
Оксана также улыбнулась: «Сергей никогда не говорил, что Вы знакомы».
— Ну, он всегда немного скрытен, Вы, наверное, уже привыкли к этому.
— К этому нельзя привыкнуть.
— Я был рад с Вами познакомиться, как жаль, но сейчас мне уже необходимо уходить. Знайте, что Вы всегда для меня желанный гость. Вот моя визитка, покажите ее администратору в любом моем ресторане — и все будут знать, что Вы мой личный гость…
— Спасибо, я и Вика считаем за честь быть Вашими друзьями.
— А напоследок я хочу сделать Вам небольшой подарок от меня. Но для начала, если Вы не возражаете, я покажу Вике ресторан. Мой администратор знает русский язык, он нам поможет… а потом будет мой сюрприз.
Алан и Вика ушли и оставили их вдвоем.
Оксана осмотрелась: ресторан был прекрасен.
— Я, конечно, представляла, что здесь красиво, но какой же отсюда вид!
— Да, согласен… Вопрос света Алан поручил непревзойденному мастеру Эрве Дескоттесу. И он не ошибся. К слову сказать, именно Эрве Дескоттес занимался подсветкой в Лувре Джоконды. Кстати, советую попробовать королевского лангустина. Его здесь подают с соте из зеленых овощей с трюфельным маслом. Также советую лаймовый сорбет, его сочетают с теплым соусом из дикой земляники.
Оксану мало интересовало меню: «Сережа, я знаю, что ты демонтировал вагончик под мостом. Извини, но я так понимаю, что произошли какие-то важные события, раз ты принял такое решение?».
— Да, сейчас сложное время. Мне придется много времени провести в поездках по миру. Я, к сожалению, не могу тебе все сейчас рассказать, но при первой возможности ты все узнаешь.
— Но ведь не это была главная причина демонтировать вагончик и переезжать в отель?
— Да, ты права, не это главная причина. Я встретил Елену…, точнее она меня нашла. Она ждала меня в вагончике… Честно говоря, я уже и так планировал его демонтировать, но именно в тот день, когда мной было принято решение это сделать, мы и встретились. Иногда мне кажется, что я уже начинаю понимать жизнь, но всегда получаю повод понять, как я ошибаюсь. Наверное, моему учителю Георгию было бы что сказать, и, возможно, он даже знает логику всего происходящего, но я пока в растерянности…
Оксана молчала, в ее глазах уже были слезы, но она держалась. Она хотела,
Сергей первым нарушил молчание.
— Я хочу, чтобы ты знала, я не хочу тебя терять… В ближайшее время мы будем редко видеться, но знай, каждый день, каждую минуту я помню о вас и хочу быть рядом с вами. Елена не будет со мной, она сейчас живет в Америке. Мы с ней также не будем видеться все это время. Я хочу, чтобы ты также это знала.
1451 год (18 февраля). Андрианополь. До падения Византийской империи осталось 2 года.
Восемнадцатого февраля 1451 года наследник престола великой Оттоманской империи султан Мехмед прибыл в Андрианополь. Великий визирь и все высокие сановники империи выехали из города навстречу ему.
Шестнадцать дней назад, второго февраля 1451 года, скончался от апоплексического удара правитель Оттоманской империи султан Мурад. Единственными, оставшимися в живых представителями Оттоманской династии остались сын Мурада молодой султан Мехмед и внук султана Сулеймана — Охран, отосланный еще ранее в Константинополь. Никто в империи не сомневался, что наследником престола является именно Мехмед. Великий визирь Халиль Чандарлы чувствовал, что его час настал. Он понимал это с той самой минуты, как пришло известие о смерти Мурада. Кто как не Халиль знал, на что способен этот юнец, которого все считали неопытным, слишком юным, неудачливым и вообще фигурой незначительной. Кто как не Халиль лучше всех знал, что именно Халиль и есть тот, кто создал молодому султану эту репутацию. Халиль в сопровождении высоких сановников ехал навстречу новому правителю империи и вспоминал свои отношения с молодым султаном. Халиль помнил тот день, когда он допустил ошибку, он в сотый раз в душе ругал себя за тот день в 1446 году, но что сделано, то сделано, и уже ничего не вернешь. И вот теперь, семь лет спустя, он понимал, что, возможно, начало конца его карьере великого визиря было положено еще тогда, когда он послал на костер молодого дервиша-еретика и друга тогда еще двенадцатилетнего Мехмеда.
Мехмед родился в Адрианополе 30 марта 1432 года, и до 11 лет о его существовании мало кто вспоминал. Султан Мурад отдавал предпочтение старшим сыновьям, Ахмету и Алаэдину, но Ахмет внезапно умер в 1437 году, а через 6 лет был таинственным способом умерщвлен и его второй брат Алаэдин. Мурад срочно призвал единственного, оставшегося в живых сына ко двору и нанял для его обучения лучших репетиторов во главе с курдом Ахмедом Курани. Мехмед получил отличное образование. Он был превосходно осведомлен в области философии и различных наук, основательно знаком с исламской и греческой литературой. Помимо турецкого, Мехмед бегло говорил на греческом, арабском, латинском, персидском и древнееврейском языках. Мехмеду было всего 12 лет, когда его отец Мурад решил начать приобщать его к искусству управления государством. Мурад сделал Мехмеда правителем империи под опекой своего старого и верного друга визиря Халиля, а сам решил удалиться от дел. Несмотря на свой возраст, Мехмед сразу показал свой характер. Мехмед подружился с молодым дервишем-еретиком, но великий визирь Халиль, будучи ортодоксальным мусульманином, считал не нужным и опасным такое общение. Халиль, сам сын и внук визиря, считал, что он лучше знает, с кем необходимо общаться столь юному султану, но Мехмед твердо решил поступать по-своему. Столкновение между юным Мехмедом и великим визирем, конечно, закончилось победой Халиля. Дервиш-еретик был передан в руки верховному муфтию Фахреддину, который, по совету Халиля, и подговорил чернь сжечь еретика.
Великий визирь Халиль ехал навстречу новому правителю империи и вспоминал, как он приложил массу усилий, чтобы Мурад лишил Мехмеда наследства, но все тщетно, теперь все уже поздно. Мурада нет, Мехмед — новый правитель. Кто как ни Халиль Чандарлы понимал, что Мехмед — это война, война на выживание, и кто в ней победит, еще не ясно. Именно Халил знал, что Мехмед имеет одну цель в своей жизни и эта цель — Константинополь.
Украина. Киев. Май. 1999 год.
Катерина ловила себя на мысли, что боится спросить Константина о молодом человеке, который встретил их у подъезда. Константин задержался почти на час с ним у подъезда, и уже почти час был дома, а она все не находила слов, чтобы начать разговор. Она удивлялась своей робости, в душе даже смеялась над собой, но спросить, спросить она боялась, и это был факт.
Константин начал разговор первым.
— Мне необходимо уехать.
— Куда?
— Впрочем, ты поедешь со мной.
— Куда?
— В Константинополь или… точнее… в Стамбул…
— Зачем?
— Я не могу тебе сейчас все объяснить, но там… там ты все узнаешь.
— А деньги, деньги у нас на это есть?
— У нас есть банковский депозит. Их будет достаточно.
— Но это последние деньги?
— Я так не думаю. Забудь об этом. Скоро этой проблемы не будет.
Прошло три дня. Они занимались сборами в поездку, и вроде бы все шло ровно и спокойно, но Катерина не находила ответов на многие вопросы, и чем больше она об этом думала, тем их все было больше и больше. Почему они должны туда ехать, где они там будут жить, кто их там ждет? Этого она не знала. Еще больше она удивилась, когда Константин решил брать палатку с собой.
— Зачем нам палатка? Мы что будем жить в палатке?
— Скорее всего, да, первое время мы будем жить в палатке.
— Но это же глупо!
— Что глупо?
— Все глупо! Куда, зачем мы едим? Ты снял все деньги с депозита, ты фактически разорил нас. У нас больше ничего нет.
— Ты хочешь остаться дома?
— Расскажи мне все… Кто этот парень, которого мы встретили у подъезда? Зачем нам нужно ехать в Стамбул? Что вообще происходит. Меня все время не покидает странное чувство, что скоро
— Еще не время тебе все узнать. Так ты остаешься дома? Просто ответь…
— Нет, я еду с тобой!
Март 2007 год. Нью-Йорк. Помещение одной из бирж. Утро
Сергей стоит один у огромного окна от потолка до самого пола в огромном зале. Зал большой, не менее ста квадратных метров, и фактически без мебели. Только стол, кожаное кресло и на столе ноутбук. За окном дождь, и в зале фактически темно. В дальнем углу в камине горят поленья, и свет огня освещает этот дальний угол зала и картины на стенах. На столе Сергея срабатывает переговорное устройство в терминале.
— Сергей Владимирович, к Вам пришли.
— Кто?
— Он представился Иоанном Далматасом.
— Хорошо, пропустите.
В зал зашел высокий и статный сорокапятилетний мужчина. Широко улыбаясь, он первым обратился к Сергею: «У тебя огромный кабинет, Иоанн!»
— Он мне напоминает дом, но прошу не называть меня Иоанном.
— Как скажешь, Сергей Владимирович, как скажешь. Так ты все еще скучаешь по дому в Минстре? — Давай о деле, Далматас. Ты видел отца? Да, кстати, с каких это пор ты начал представляться своим именем?
— А что, твои секретарши знают историю? Да я уверен, они даже о нашей империи никогда не слышали, а обо мне и подавно… Просто у меня сегодня хорошее настроение… А насчет отца — да, все так и есть. Уже пошел отсчет дней. Все уже готово, и все уже готовы. Мир на грани начала войны…
— Что ты такой веселый? По старой привычке перед битвой адреналин будоражит кровь? Нам нужна дата начала, Далмастас! Только зная точную дату, можно говорить о стопроцентной возможности успеха.
— Я понимаю, Иоанн, извини, Сергей, но это пока проблема.
— Когда мы будем знать дату? Если мы будем знать дату, нам будет еще необходимо два дня на подготовку. Мы можем не успеть! Что за проблема?
— Феофил просил два дня и требовал, чтобы твоя Елена ему не помогала. Во-первых, это опасно, во-вторых, может только навредить. Информация попала к ней случайно, и самого этого факта уже достаточно, чтобы считать ее миссию выполненной. Русские, китайцы, ЦРУ, ФБР…Она может «вляпаться» куда угодно. Кого только нет в близком окружении президента. Она ведь просто девчонка. Ни с кем никаких переговоров, расспросов она не должна вести. Это ясно?
— Хорошо, я поговорю с ней. Отец говорил о деньгах? Ему будет необходима еще наша помощь?
— Ну, ты же знаешь, он всегда говорит о деньгах! Да он просит еще половину. И это только сейчас, далее понадобится больше, намного больше!
— Он просит еще пятьсот миллионов долларов? И прямо сейчас? Потом еще? Ну, это слишком много! Зачем ему столько?
— Не думай об отце плохо, Иоанн! Феофил Палеолог знает что делает. Конечно, для того, чтобы узнать дату, такие суммы не нужны, тем более что вряд ли он будет подкупать кого-либо, это слишком опасно. Старые связи, хороший вечер в ресторане, дружеская беседа, помощь в какой-либо проблеме, может, одолжит кому пару сотен — вот все средства, которые он будет использовать, но задача у него ведь не только в дате?
— А в чем еще его задача? На данный момент одна. Узнать дату начала операции в Иране. Все, более других задач не знаю.
— Ну почему, почему я все время говорю одну и ту же фразу! Сотни лет проходят, а я ее все повторяю… Ты молод еще, Иоанн… Сразу все не улавливаешь!
Сергей впервые, в отличие от Далматаса, за время беседы улыбнулся.
— Но я действительно не понимаю!
— Иоанн, точнее, Сергей Владимирович, ты должен понимать, что, зная дату, вы снимете проблему только на определенный момент, вы не сможете ее устранить вообще, в корне.
— Чтобы устранить ее в корне, необходимо заменить руководство страны, да и этого, возможно, мало… Вы что задумали? Вы хотите убить президента?
— Успокойся, никто не собирается убивать твоего тестя! Хотя он уже это давно заслужил…
— Это глупая шутка, Далматас!
— Извини, извини, Сергей Владимирович, за тестя, извини… вырвалось… План совсем иной. Американцам нужна проблема, и такая, которая заставит их думать о ней более, чем об Иране.
— И что это за проблема? Какую проблему вы хотите им создать?
— Мы хотим им повторить кризис 1929 года. Если все пойдет как надо, то Ричард Норман Перл не только даст старт искре для этого пламени, но и заработает на этом в казну императора большие деньги. А это уже не какие-то жалкие пятьсот миллионов… Ты же знаешь отца!
— Но Вы не сможете создать проблему американцам и не создать ее другим странам. Император в курсе ваших планов?
— Еще рано докладывать. Мы только начинаем собирать информацию.
1451 год (18 февраля). Андрианополь. До падения Византийской империи осталось 2 года.
Мехмед со своей свитой встретил процессию из Андрианополя во главе с великим визирем Халилем недалеко от города. Великий визирь и высокие сановники Андрианополя шли пешком перед конем султана Мехмеда до самого города.
Прибыв во дворец, молодой султан устроил прием, на котором и утвердил на старой должности великого визиря Халиля. Казалось, что молодой султан не планирует ничего менять, но это только так казалось. Второй визирь и лучший друг Халиля — Исхак-паша — был назначен правителем Анатолии. Это был высокий и почетный пост, но он лишал Халиля серьезной поддержки во дворце, и это Халиль сразу понял. Помощниками Халиля были назначены Саруджа-паша, Заганос-паша и главный евнух Шехабеддин. Это были все преданные люди, но они были преданы Мураду и теперь его сыну Мехмеду, но не Халилю. Великий визирь понимал это лучше всех.
На прием была приглашена также дочь Ибрагим-бея, жена покойного султана Мурада. Она пришла выразить Мехмеду соболезнования в связи со смертью отца, и молодой султан сердечно ее принял. В то время, пока Мехмед любезно принимал у себя бывшую жену своего отца, его слуги утопили в купальне ее маленького сына Ахмеда.
Во дворце начинал действовать новый порядок…
Турция. Стамбул. 28 Мая. 1999 год.
Прошло уже 546 лет, и этот парк в городе Стамбуле уже мало напоминал то место, долину Ликоса, на которой закончил свой земной путь последний император великой Византийской империи Константин.
Английский язык Катерина знала хорошо, в отличие от Константина, что и помогло им достаточно четко объяснить таксисту, куда же им именно необходимо ехать. Прибыв в Стамбул, Катерина удивилась, как хорошо ориентируется в городе Константин. Она переводила текст, который Константин говорил таксисту, и все время удивлялась, откуда он все знает. Они достаточно быстро нашли это место. Заплатив таксисту, Константин выгрузил вещи прямо на асфальтированную дорожку большого парка. По нему было видно, как он взволнован. Катерина смирилась с любым развитием событий, но перспектива жить в палатке в парке привела ее в шок.
— Куда ты меня привез? Мы что здесь будем жить?
— Да, это временно…
— Временно? Что значит временно? Временно это сколько? День или год?
— Ее уже нет. Она высохла.
— Кого нет, кто высох?
— Здесь была маленькая речушка — Ликос. Ее больше нет… она, наверное, высохла.
Голос Константина дрожал, но Катерину это вывело из себя.
Она чувствовала, как ее наполняет злость. Катерина с полной ясностью именно сейчас ощутила нелепость ситуации, в которой они, или, точнее, она оказалась. Катерина сто раз себе говорила, что мужу нужно доверять, и чаще всего она чувствовал новое для себя чувство доверия к мужу, ко всему, что он делает, но иногда ее, как волной, накрывала злость. Она вдруг как бы просыпалась и не могла понять, где она и зачем она здесь. Сейчас был именно такой миг. Константин ставил палатку, а она плакала. Чувства отчаяния, жалости к себе полностью охватили ее. Если до приезда сюда она еще надеялась на какое-то чудо, она представляла, что они живут в Турции, в прекрасном отеле на берегу моря, то здесь, в парке, в палатке… нет, такого заграничного отдыха она себе и в страшном сне не могла представить. Константин молча поставил палатку и начал готовить еду. Катерина не помогала ему. Она немного успокоилась и начала опять доставать мужа вопросами.
— Почему ты не отвечаешь на мои вопросы? Или у тебя нет ответов на мои простые вопросы? Так я их повторю? Сколько времени мы здесь будем жить? И вообще, почему именно здесь? Чем так привлек тебя этот парк?
— Катя, просто доверься мне. Скоро все измениться, я уверен. Здесь мы будем жить несколько дней. Я жду некоторых людей. Они придут, и мы уедем. Это все. Более я не могу тебе ничего сейчас объяснить.
Практически весь остаток дня Катерина молчала. Константин ее хорошо знал и понимал, что она злится на него, но успокоить ее ему было нечем.
Константина разбудил шум возле палатки. Он включил фонарик: Катерины рядом не было.
Выйдя из палатки, Константин увидел, что Катерина
— Они хотят, чтобы мы немедленно убрали палатку. У нас могут быть большие проблемы. Что мне им ответить?
— Скажи им, что нам разрешил их начальник. Скажи, что у нас есть разрешение.
— Что? Какое разрешение? Костя, придумай
— Просто скажи им это. Пусть свяжутся со своим руководством. Они должны доложить о нас выше.
Катерина начала переводить все полицейским. На удивление Катерины полицейские стали менее агрессивными и стали докладывать выше о случившемся. Прошло десять минут. Все ждали. Полицейские никуда не уезжали, но уже и не выдвигали никаких требований. Они все время с
Катерина удивлялась спокойствию Константина. Она была вся как на «иголках». Ей казалось, что ее сердце сейчас выпрыгнет. Свое состояние она машинально начала выплескивать на Константина.
— Ну и что мы ждем? Что за чушь, это твое разрешение? Сейчас приедет начальство, и что? Что ты им покажешь, что ты им расскажешь? Что???
Константин не отвечал, он просто вернулся в палатку. Катерина осталась одна в свете фар полицейской машины.
Через полчаса к ним подъехал белый джип, из него вышел достаточно молодой человек в штатском. Полицейские кратко доложили ему ситуацию. Катерина удивилась, что он приехал один, она ожидала как минимум сотню полицейских и грузовой автомобиль, куда их с Константином посадят, скрутив руки сзади. Дальнейшие события еще более ее удивили. Молодой человек, выслушав доклад, приказал полицейским удалиться, что они тот час же и сделали. Они остались вдвоем перед палаткой в свете фар его джипа.
— Мы из Украины.
— Цель Вашего приезда в Стамбул?
— Так хотел мой муж, это его надо спрашивать.
— Как зовут Вашего мужа?
— Константин
— Где он сейчас?
— Он здесь!
Катерина указала на палатку и, повернувшись, пыталась открыть ее, но в этот самый момент она увидела Константина. Она сразу набросилась на него: «Что ты сидишь там, иди, объясняй цель нашего приезда сюда и зачем мы…» На последнем слове она вновь повернулась в сторону молодого человека и замолчала на полуслове. То, что она увидела, поразило ее. Молодой человек, склонившись (правое колено на земле, левое согнуто и на нем рука), стоял перед ними…
Константин подошел к нему и задал вопрос на языке, который Катерина не знала. Молодой человек ответил ему. Они начали говорить. Катерина стояла рядом, но не понимала ни слова, о чем они говорят. Она видела, что молодой человек очень робеет и немного даже заикается, отвечая на вопросы Константина. Через десять минут молодой человек уехал, и они опять остались одни. Все вокруг стихло. Константин и Катерина вернулись в палатку. Уже в палатке они услышали, что к палатке подъехал автомобиль. Катерина испуганно посмотрела на Константина: «Кто это еще?».
— Это полицейская машина.
— Что опять?
— Нет, они здесь, чтобы охранять нас. Нас никто сегодня более не потревожит…
— На каком языке ты говорил с этим полицейским? Откуда ты знаешь этот язык?
— Много лет назад здесь говорили на этом языке.
— Костя, что происходит? Что случилось? Кто ты? Мне страшно.
— Не бойся. Доверься мне. Скоро ты все узнаешь, а на сегодня хватит уже вопросов. Давай спать…
Март 2007 год. Рим. Ватикан. Замок Святого Ангела. Зал в одном из проходов il passetto.
Сергей редко встречался с Доном Франсиско. Будучи обычным профессором в Университете, Дон Франсиско мало отличался внешне от своих коллег, и никто из тех, с кем он общался каждый день, даже не догадывался, кто же он на самом деле. Дон Франсиско курировал весь Европейский регион.
Дата была уже известна, и теперь было необходимо согласовать окончательные действия всех структур, на всех этапах. Почти тысяча людей в разных частях мира живет разной жизнью, ходит на работу, учится, женится, но всех их объединяет одно слово — любовь. Они воины Великой Святой Византийской Империи…
Зайдя в огромный зал, Сергей сразу обратил внимание на камин в углу этой большой комнаты. Было удивительно увидеть здесь, под землей, такой огромный зал и тем более удивительно увидеть горящий камин… Монах провел Сергея в зал и вышел, оставив их одних. Дон Франсиско был как всегда улыбчив и спокоен: «Рад видеть тебя, Иоанн!».
— Здравствуйте. Дон Франсиско, я также рад нашей встрече. Для меня всегда честь встречаться с Вами.
— Так что, Иоанн, твой отец свою задачу выполнил: дата известна — и теперь наша очередь действовать… Что ты так взволнован?
— Да, Дон Франсиско, дата известна, но у нас сложная задача, уже потрачены миллиарды долларов на подготовку. Остановить начало военных действий в этот раз будет сложно как никогда.
Дон Франсиско улыбнулся: «Все так, Иоанн, но ведь именно мы владеем одной из самых могущественных сил во Вселенной, а значит, все будет так, как нужно».
Дон Франсиско указал Сергею на кресло, а сам вернулся за свой огромный стол рядом с камином. Он первым продолжил разговор: «Молитва — вот одна из самых могущественных сил во Вселенной. Своими молитвами и воображением мы создали мир, в котором мы живем. Все начинается внутри нас и только потом находит свой путь во внешний мир. Сила нашей совместной молитвы разрушит любые преграды и решит любые задачи. Мир уже наступил, и Вы должны это знать».
— Мне нужен Ваш совет, Дон Франсиско.
— Да, конечно, Иоанн!
— Отец и Далматас планируют применение финансовых рычагов для давления на Америку с целью отвести внимание от военных вопросов.
— Да, я знаю об этих планах. Создание кризиса в стране, где он и так близок, не такое и сложное дело, но не это наша главная цель.
— А что есть наша главная цель?
— Мир для всего сущего, ибо такова сейчас воля Бога!
1451 год. Лето. До падения Византийской империи осталось 2 года.
К лету весть о том, что на престол вступил Мехмед, разнеслась по всей Европе, и в Адрианополь хлынул целый поток иностранных посольств. Одними из первых прибыли послы императора Константина. Они были лучше всех осведомлены о характере султана, но прием прошел даже лучше, чем ожидалось. Султан Мехмед не только поклялся перед ними на Коране, что будет уважать территориальную целостность Византии, но и обещал выплачивать необходимую сумму денег на содержание оттоманского принца Охрана, пока он будет находиться в почетном плену в Константинополе.
Многие считали, что новый султан находится под влиянием старого великого визиря Халиля, который всегда разделял миролюбивые взгляды бывшего Султана Мурада. Это было ошибкой. Влияние Халиля уже не было столь высоко, как могло казаться. Его союзник Исхак — паша был далеко в Анатолии, а второй визирь Заганос-паша никогда не был другом Халиля. Халиль оставался один, а влияние сторонников войны во дворце постоянно возрастало.
Европа жила иллюзией, что новый султан не имеет выдающихся способностей, фигура незначительная и вообще не может быть опасна для христианского мира. Папа Николай V, сменивший в 1447 году Евгения IV, не был расположен помогать Византии, так как Константинополь не выполнял условия унии, подписанной императором во Флоренции.
Константин направил в Рим к папе своего посла с дружеским посланием и с письмом противников унии. В письме к папе, подписанном многими противниками унии, предлагалось собрать новый Собор, на этот раз в Константинополе, который и стал бы действительно Вселенским. Расчет Константина и его сторонников был на то, что сторонников Восточной Патриархии на этом соборе будет большинство, а число представителей Римской Церкви не может быть большим. Текст письма отказался подписать Геннадий Схоларий, который считал, что нет смысла в этом послании, и он оказался прав! Константин получил послание Папы, в котором предлагалась помощь Святой Римской Церкви только при условии принятия ранее подписанного акта унии. Ультиматум, полученный императором Константином, только усилил влияние и известность Геннадия и осложнил положение империи. Помощи ждать было уже не откуда. Византийская Империя оставалась одна перед надвигающейся опасностью.
Турция. Стамбул. 29 Мая. 1999 год.
Катерину разбудил шум возле палатки. Перелет из Украины, потом ночные события ее утомили, но шум возле палатки все возрастал, и она проснулась. Сегодня ей приснился странный сон. Это было похоже на сказку, но сказка была слишком реальной. Прекрасный замок, слуги, фонтаны, ее няня и нежный поцелуй отца. Его слова: «Люблю тебя, моя принцесса». Катерина проснулась и боялась открыть глаза, она не хотела прерывать этот сон, она уже слышала шум возле палатки, она уже понимала, что необходимо проснуться, но одновременно еще продолжала видеть свой сон и так не хотела его прервать. Большой дом, слуги, шикарные сады, ее огромная спальня с видом на прекрасный фонтан… Что это за время? Все было так близко и знакомо… Катерина впервые в жизни ощутила такой прилив нежности и спокойствия в душе. Дорино Гаттилузи, Дорино Гаттилузи, папа, папа… Просыпаясь она шептала эти слова и, даже открыв уже глаза, повторила их несколько раз…
Константина рядом не было. Возле палатки слышались многочисленные голоса. Она испугалась. Она сразу подумала о полиции: «Они все-таки нас арестуют». Она боялась даже выглянуть из палатки, но услышала громкий возглас, похожий на команду, на непонятном ей языке, и любопытство взяло верх над ее страхом. Она была готова увидеть полицейских, полицейские машины, да все что угодно, но то, что она увидела, повергло ее в шок…
По дорожке парка, по обеим ее сторонам, стояли сотни мужчин разных национальностей и возраста. Одеты все были по-разному:
В этот же день вдали от Стамбула (Константинополя) на северо-востоке Украины в одном из небольших районных центров родилась та, кому предстоит сыграть одну из самых важных ролей в деле восстановления православной веры на этой земле, и Константин, несмотря на столь насыщенную событиями жизнь, ни на секунду этого не забывал. Все мысли его были там, где в этот самый момент, в 8. 30 утра 29 мая 1999 года, появился на свет один из самых близких ему людей — его мама, Елена Драгаш, последняя императрица Великой Византийской империи.
31 Марта 2007 год. 14–00. Киев. Подол.
Сергей постучал в дверь одного из офисов в Подольском районе Киева и отметил про себя, насколько он взволнован. Он так редко встречался с Георгием, что каждая встреча являлась для него значимой. Георгий не был в Константинополе 29 мая 1999 года. Именно в этот день родилась императрица Елена, и он был обязан быть рядом, но позднее Константин помог им встретиться. Прошли сотни лет, но как всегда, к встрече с учителем, у Сергея уже были вопросы, на которые он хотел получить ответ у Георгия. Они не поддерживали контакт ни по телефону, ни через Интернет, так как знали простую истину, что настоящий ответ на стоящий вопрос можно получить только при личной встрече и никак иначе. Сегодня была суббота, и в окнах офиса была темно, дверь никто не открывал, Сергей постучал еще раз и наконец услышал, что дверь открывают. Это был он, его друг и учитель, человек, которому он так многим обязан, — Георгий (Геннадий) Схоларий. Старые друзья обнялись.
— Здравствуйте, учитель, рад нашей встрече.
— Здравствуй, Иоанн, я также очень рад тебя видеть.
— Вам пакет от императора, но главное я должен передать на словах.
— Конечно, Иоанн, проходи.
— Как дела у Елены? Передавайте от меня и Константина привет и самые лучшие пожелания.
— Слава Богу, все хорошо. Спасибо. Ходит в школу, пишет… Ты же знаешь, она любит писать.
— Да, я читал ее сказку «Волшебная страна».
— Как отец, как Оксана?
— Спасибо, все отлично. Вы же знаете, отец сейчас начал работать над одним важным проектом. Что Вы об этом думаете? Они верно поступают?
— Проект получил одобрение императора Константина, а значит такова воля Всевышнего. История Америки решится в течение ближайших десяти лет, и рано или поздно, но кризиса ей уже не избежать. Процесс лучше контролировать, если им руководить; и поэтому я согласен с Константином и полностью поддерживаю начинания твоего отца. Далматас и Франдзис ему помогут. А как дела у Оксаны и Вики? Я знаю, ты все-таки встретил свою Елену, и тебе необходимо сделать выбор.
— Да, Вы правы, учитель, и в связи с этим у меня к Вам вопрос. Я не могу понять, почему это произошло именно в тот момент, когда я уже принял решение демонтировать вагончик и закрыть эту тему. Почему именно в этот момент? Почему, если я делаю все, чтобы решить эту задачу, у меня ничего не получалось, а как только я решил оставить эту тему, то моментально все решилось. Где логика, в чем логика? Я не понимаю, я действительно не понимаю, учитель!
Геннадий улыбнулся: «Все же так просто, Иоанн!».
— Но я не понимаю этой простой логики и прошу Вас мне, бестолковому, разъяснить!
— Ну, во-первых, ты не бестолковый, а просто попался на ту же «удочку», что и большинство людей, которые ставят перед собой цели и пытаются их достичь.
— И что же я делал не так?
— Да все так, но ты придавал слишком большое значение этой встречи, своим рвением в этом вопросе ты «перегибал палку» и вносил дисбаланс в равновесие мира, а ситуация просто должна была сама развиться. Ей необходимо было время родиться, развиться, сформироваться и уже потом проявиться для тебя. Вот и все.
Сергей на минуту замолчал, казалось, он о
— Что?
— Но если ей необходимо было время, то почему проблема поиска решилась именно в тот момент, когда я отпустил ее?
— Да потому, что как только ты перестал придавать ей такое избыточно важное значение, ситуация моментально вошла в равновесие и процесс реализации желания многократно ускорился. Вот и все.
— Значит, я рано или поздно, но обязательно встретил бы Елену именно в этой жизни?
— Не факт, Иоанн, совсем не факт… Ты же знаешь, вариантов, по которым может пойти событие, много, но именно в тот момент ты, возможно, был ближе всего к ее положительному решению, но если бы ты продолжал ее держать в напряжении, то встреча могла и не состояться.
— Сложно все…
— Не сложнее финансовых вопросов. Ведь почему ты так легко зарабатываешь на бирже? Да потому, что ты спокоен и уверен в себе. Тебя ничто не тревожит, ты фактически на сто процентов уверен в положительном результате. Ты не накручиваешь себя и ситуацию отрицательным фактом возможных вариантов событий. В общем, что тебе рассказывать, ведь ты сам кому хочешь все расскажешь…
— Век живи, век учись…
— Согласен, свобода выбора у нас у всех есть, но этот дар мало иметь, им еще необходимо уметь пользоваться… Султан Мехмед очень интересовался этим вопросом. Он много чем интересовался: мусульманство, православие, в чем различие, что общего…
— Я всегда Вас хотел расспросить о нем. Вы единственный из нас, кто был с ним близко знаком. Скажите, какой он был?
— Хорошо, а что конкретно тебя интересует?
— Константинополь пал, мы все погибли, что было потом?
— Хорошо, я расскажу тебе…
Осень 1451 — весна 1452 года. До падения Византийской империи осталось чуть больше года.
Мехмед уже был готов к войне, ему оставалось только найти повод нарушить клятву и начать войну с Византией, а Европа все еще жила иллюзией слабости нового султана. Ошибочная уверенность в невозможности удержать власть Мехмедом была присуща тогда практически всем: Ватикан, западные правители, Караманский эмир Ибрагим-бей, император Константин — все считали султана малокомпетентным человеком. Осень 1451 года принесла Мехмеду повод, который он так ждал. Караманский эмир Ибрагим-бей, считая, что именно сейчас тот час, когда оттоманская империя слаба сама и имеет слабого правителя, вторгся на ее территорию. В то же время под его общим руководством был поднят мятеж правителями недавно покоренных эмиратов: Айдына, Гермияна и Ментеше. Мехмед сам отправился в Азию — и мятеж был подавлен быстро и беспощадно. Ибрагим-бею ничего не оставалось, как просить пощады у нового султана.
Именно в момент подавления мятежа Мехмедом Константин направляет к султану своих послов с требованием уплаты жалования на содержание принца Охрана и намеком, что именно в Византии находится возможный претендент на оттоманский трон. Халиль-паша первым принял послов, он был в растерянности и не мог скрыть своего раздражения. Кто как ни он уже четко понимал истинные намерения султана, и вот, повод предоставлен самим императором, его не нужно искать: он уже есть. Войне быть, и теперь уже ничто и никто не сможет помешать этому. Мехмед выслушал послов спокойно и просто ответил, что рассмотрит их предложение после возвращения в Андрианополь. Султан не торопил события и не хотел, чтобы
Сразу после возвращения в Андрианополь Мехмед начал осуществлять свой план. Все греки из городов на Нижней Струме были изгнаны с конфискацией всех доходов. Мехмед лично выбрал место в самой узкой части Босфора, прямо напротив деревни Асоматон (примечание автора: ныне Бебек). В этом месте берег более всего вдавался в воды пролива, и это было идеальное место для новой крепости. Из этой крепости можно было контролировать все корабли, проходящие вверх или вниз по Босфору. Корабль должен или остановиться для досмотра, или будет обстрелян и потоплен. Строительный камень для новой крепости добывался простым способом: Мехмед приказал разрушить все церкви и монастыри в окрестностях возле будущей крепости.
В Константинополе уже понимали, что все действия Мехмеда направлены на одно — осаду столицы Византийской империи. Константин направил к султану послов, но они были отправлены обратно без аудиенции. 15 апреля 1452 года, в субботу, начались основные работы по строительству крепости. Ответом на это был приказ Константина об аресте всех турок, находящихся в тот момент в Константинополе, но этот шаг уже ничего не решал, и через непродолжительное время приказ был отменен. Константин послал к Мехмеду послов с подарками и просьбой не причинять вреда греческим деревням, находящимся на Босфоре, но и этот шаг не дал результата. Султан просто проигнорировал этот визит. Отсчет до начала прямых военных действий пошел на месяцы.
Турция. Стамбул. 29 мая. 1999 год.
Пророчество сбылось. Встреча рыцарей погибшей Византийской империи состоялась, как и было предсказано. Испанский рыцарь дон Франсиско из Толедо (кузен императора), двоюродный брат императора Константина Феофил Палеолог и его сын Иоанн, лучший друг императора Иоанн Далматас, верный Франдзис, венецианский бальи Джироламо Минотто, венецианцы Габриэле Тревизано и Альвизо Диедо и с ними много других, кто принадлежал в свое время к самым знаменитым фамилиям в республике: Корнаро, Мочениго, Контарини и Вениеро. Несколько каталонцев во главе с консулом Пере Хулиа. Из генуэзцев были братья Джеронимо и Леонардо ди Лангаско, три брата Боккиарди — Паоло, Антонио и Триоло, Марицио Катанео, но среди них не было Джустиниани. Джованни Джустиниани Лонго, тот, кто принадлежал к одной из самых выдающихся семей Генуи, родственник могущественного дома Дориа, не был среди них. Человек, который своим мужеством и искусством военачальника внес один из самых весомых вкладов в защиту Константинополя, не был среди тех, кто заслужил право помнить.
Продолжение следует…